Татьяна Ахметова - Я невинность потерял в борделе

Миногов и сельдей,
И устриц и угрей,
Отродья что змеи
И кушанье чертей,
Аввакум возвещает,
Под клятвой запрещает.

Кто севши за обед
Засвищет, запоет,
Политику ведет,
При людях не блюет,

Иль святостью кто сей мерзит, пренебрегает,
Что есть ли в ризах поп сопит, пердит, рыгает,
И также для своих кто собственных остуд
Сажает вместе есть с собою из посуд

Юстицкого сверчка,
Приказного крючка.
Солдата, рифмача,
Холопа, палача,
Содомскую площицу,
Танцовщицу девицу;

Не носит кто креста,
Не держит кто поста,
Иль держит, да не так,
Держать надлежит как;

Не пьёт кто, например, вина по красауле
Во славу Божию, чтоб усидеть на стуле,
Не ест гороху, шей и киселя, кулаги,
Корчаги по две в день, не пьет кто пива, браги;

В урыльник сцыт,
Во сне храпит, пердит,
В избе поет, свистит,
Ебет, сапит, пыхтит,
Мудами толку ищет,
Притом поносным дришет;
Под тем земля горит,
Кто с немкой блуд творит,
А смертный грех велик,
Кто носит хуерык.

Иль паче кто с женой неладно пребывает,
Не правилом ее пехает.
Высоко, например, кто ноги подымает
Иль стоя позади, иль сидя уебает,

Иль презря весь закон
От многих забобон
Пристрюня в афедрон
Её ошмарит он.
Такому любодею
Вертеть дырой своею.

Кто кроме череды,
Не чтя пятка, среды,
Во всякий день грешит.
В пизде рассол сушит;

А паче же притом кто гузно подтирает
Бумагою себе и рук не обмывает,
Бумаги за столом сидев не шевелит,
А сидя на говне молитву сотворит;

При лишнем при бревне,
Поповой при родне,
Купецкой при жене
Кто молвит о говне,
По-новому крестится,
За Никона божится;

Немецкий кто обряд
И демонский наряд,
Не ходит без брызжей
И носит кто тупей

Иль бороду себе как иноверный бреет,
Цифирью мерзкою щитать кто разумеет,
Иль ересь полюбя, французским языком,
Смердящи яко пес, боярина мусьём.

Гудок зовет капель,
Боярышню — мамзель,
Боярыню — мадам,
Красавицу — шарман,
Дворянчика кадетом,
Служителя валетом;

Кто, Бога не боясь
И в харю нарядясь,
Влеча себя во ад,
Поедет в маскерад,

И в демонском себя присообщая лике,
Кто ходит на театр, играет на музыке,
По-новому одет, кто прыгает балет,
Танцует менует и смотрит кто в ларнет;

Анафимска душа,
Кто скачет антраша,
И все те плесуны,
Спустив с себя штаны,
На хую у сатаны
Вскричат «трах таланы»?

Кто ересь полюбя
И веру погуби
Нечистой силы сын,
Наперсник сатанин,

Ефрема Сирина писанья не читает,
Читая же его, кто слез не проливает,
Юродивым притом не хочет в свете быть,
Феодоритов бред за истину не чтить;

Не любит толокно,
Сам-друг глядит в окно,
Не парится с женою,
Купается весною,
Не вправивши рукою,
Стучит в пизду елдою;

Не верует кто снам,
Колдовкам, колдунам,
Что леший есть в лесах,
Кикиморы в домах,

Что ночью мертвецы выходят из могилы,
Что к носу и щекам приставить можно килы,
Волками что людей возможно превратить,
Навстречу что попу не должно выходить;

Что соль просыплется,
Петух прокрикнется,
Что курица вспоет,
Что кошка заскребет,
Великой тут напасти,
Бед должно ожидать и страсти,
Коль идет поп изон,
Навстречу фармазон,
Ты очи вверх взведешь
И навзничь не падешь.

Иль знаешься, иль пьешь, иль ешь ты с армянином,
С калвином, лютером, а паче с жидовином;
Анофрей говорит о двух тех головах:
Седые быть хотят, кто ходит в париках,

Хоть стар будь или млад,
Тот прямо пойдет в ад,
У чорта на битке,
Как будто на коньке,
Там будет век сидеть
И плакать, и реветь.

Кто сей болтает бред,
Что весь вертится свет,
Что чалмы, калпаки,
Что бриты елдаки;

Подняться естли вверх — увидишь, как вертятся,
Поетому муде анофренски трудятся,
Туда-сюда оне трезвонят и летят,
С блаженною биткой вкруг света же спешат

О, вымысл дерзновенны,
Псом-немцем учреждены,
Тебе всем светом
На хую быть надетом
И ветреной вертушкой
Быть дьявольской игрушкой.

Прямая тот свинья,
Кто так же как Илья —
Гремит на небесах,
Стучит на колесах;