Фазил Юлдаш - Алпамыш

«Стой!» крича верблюду, Калдыргач-аим
Плачет, а сама едва бредет за ним.
Видит — одинокий всадник на пути.
Калдыргач боится близко подойти:
Человек проезжий, человек чужой, —
Девушке обиду может нанести.
Думает: «Укрыться б лучше от него!» —
Спряталась в чангал колючий от него…
Подъезжает ближе Хакимбек-шункар, —
Стал пред Алпамышем старый черный нар,
Голову задрав, почтительно ревет.
Своего верблюда витязь узнает, —
Думает: «Мой старый черный нар живет!
Как-то без меня живет родной народ?»
Вздох печальный сердце Алпамыша рвет.
А вокруг него верблюд семь раз подряд
Бодро пробегает — и глаза горят.
Посмотрел Хаким, — подумал про себя:
«Хоть и бессловесны твари, а гляди —
И они любовь к хозяевам хранят!»
Сердце у него расстроилось в груди.
— Ну, мой нар, прощай, — теперь назад иди.
Будь здоров и жив, меня в Конграте жди. —
И назад побрел уныло черный нар,
И к сестре подъехал Хакимбек-шункар.
Он сказал: — Родное племя, мой народ!
Чем ты стал за это время, мой народ!
Ты снесешь ли горя бремя, мой народ?.. —
И сестре своей вопрос он задает:
— К слову моему внимательною будь, —
На меня прошу я, девушка, взглянуть:
Этот витязь-путник схож ли с кем-нибудь?
Хочется мне, прежде чем продолжу путь,
Черному верблюду голову свернуть.
Вижу — в нем твоей растерянности суть.
Если же владелец требовать бы стал
За верблюда кун, я деньги б отсчитал!.. —
А сестра его, что скрылась под чангал,
Говорит: — Меня ты, путник, напугал, —
Лучше бы загадок мне не задавал.
Если ты верблюда черного убьешь,
То и в грудь мою вонзишь ты острый нож.
Черного верблюда, путник, пожалей, —
Слез моих и крови даром не пролей:
Чуть о том прослышит Ултанхан-злодей,
Голову мою тотчас отрубит он,
Сделает меня добычею ворон,
Станет мой народ жесточе угнетен!..

— Ты какого ока доброго зрачок?
Чистых уст каких — правдивый язычок?
Что забилась ты, бедняжка, под чангал?
В племени конгратском чей ты есть росток?
Солнечной весной в саду не вянет цвет.
От достатка кто в такую рвань одет?
Как тюрёю стать Ултан-паршивец мог?
Или у тебя опоры в близких нет?..

— Тот, в чьем оке я была зрачком, — далек,
Чьим устам служила языком, — далек.
Если поняла я темный твой намек,
О беде, о нашей как узнать ты мог?
Но, коль скоро сам ты правду разузнал,
Так и быть — я тайны отомкну замок:
Племенем своим конгратским я горжусь.
Дома своего я тоже не стыжусь, —
Шаху Байбури я дочкой прихожусь.
За верблюжьим стадом по степи кружусь, —
Разве в кармазу и шелк я наряжусь?
Знала ль я, какая ждет меня судьба?
Алпамыша-брата жду я, не дождусь.
В странствие пустился он в далекий край.
Подвигов, бывало, много совершал;
Может быть, с врагами в стычке оплошал, —
Слух дошел, что умер он в стране чужой;
Слух еще дошел, — он якобы живой;
Только от него пока от самого
Не было известья нам ни одного.
Думаем, что он погиб, скорей всего.
Если б жив-здоров он был и не погиб,
Неужель враги пленить его могли б?
Тысячу врагов один он устрашал!
Если б даже в битве он и оплошал
И попал в зиндан, — давно бы убежал.
Будь он жив, узнал бы и в чужом краю,
Что у нас Ултан в Конграте ханом стал.
Он бы нас своей опоры не лишал!
Он бы убежал и прискакал давно!
Видимо, прибыть ему не суждено,
Видимо, с бедою горе заодно,
Видимо, погиб он, брат мой, Алпамыш!
Ты мои услышь печальные слова:
Пес-Ултан дерзнул ступать по следу льва.
Брата моего красавица-жена
(Может быть — жена, скорей всего — вдова),
И она Ултану подлому нужна:
Свадьбу негодяй сыграть намерен с ней!
Только у Барчин-сулу, сестры моей,
Не сумел согласьем заручиться он.
Плачет Ай-Барчин, осенних туч мрачней,
И не ест, не пьет, не спит уж сколько дней!
Ходят ежедневно, ей дары даря,
От Ултана сваты — речи тратят зря:
Дорогих его подарков не беря,
Не дает Барчин согласья, говоря:
«Жив мой Хакимбек, мой дорогой тюря!»
Верит, что вернется муж ее, мой брат…

— Если хочешь знать, поверь словам моим:
Не погиб твой брат, — он жив и невредим.
Сколько лет в зиндане мы сидели с ним!
Слово лжи не дам произнести устам, —
Если говорю, то верь моим словам:
Твой Хаким-ака еще томится там,—
Скоро убежит он, на позор врагам.
Он за все воздаст коварным калмык ам!
Не грусти, не плачь — он скоро будет здесь, —
Знай, Ултана также ждет батыра месть!