Михаил Васильев: В Африку!

Марта ответила за всех обезьян, что они рады воспользоваться столь лестным предложением, хоть и готовятся вскоре отправиться в заграничную поездку. В Африку. Она уже знала, что так необычно выражаются настоящие актрисы, и сама быстро научилась так говорить. При этом с томным видом обмахивалась веером, найденным в одной цирковой гримёрке. Как это обязательно делают актрисы при разговоре. Кроме веера сейчас у неё даже появилось красивое платье для выступлений. Белоснежное, с блёстками и золотыми узорами. Кукольное, купленное для неё в «Детском мире» и даже с висящей спереди игрушечной соской-пустышкой.

Лев ещё спрашивал про своего брата из зоопарка. Интересовался, как тот живёт.

— Хорошо живёт, — отвечал Олег. — Только немного похудел в последнее время. Он свою львиную долю отдал ради общественного айсберга…

— Узнаю, узнаю благородный характер брата, — сказал на это цирковой лев. В задумчивости склонил голову в картонной короне, оклеенной золотой фольгой. У цирковых актеров ведь настоящих драгоценностей нет. Всё понарошку.

— Только никакого айсберга у крыса Пасюка не было, — с возмущением стала рассказывать Марта. И даже отбросила веер в сторону. — И мы уже не могли уплыть в Африку и тогда решили, что улетим. Всем зоопарком.

— Для этого мы втроем и попали в цирк. Чтобы попросить Чёрного мага научить летать всех наших зверей, — добавил Олег.

— Только теперь он, наверное, на нас обиделся, — горько сказал Гаврила.

— Этот Чёрный маг, вообще, злючий-колючий, — произнесла Марта. — Но всё-таки зря мы хулиганили. И зря решили, что Чёрный маг обманщик. Потому что ещё не знали, что всё им показанное — это не обман, а фокусы и искусство иллюзии.

— Престидижитация, — добавил Олег, который так гордился тем, что выучил такое длинное слово.

— Не знаю, согласится ли он помочь вам. После всех ваших номеров, — сказал лев, всё также погруженный в свои мысли. — Никто этого не знает. И неизвестно, злючий он или нет. Чёрный маг — это загадочная личность. Как многие актеры и, вообще, люди творчества.

Так здорово оказалось жить в цирке! В этом необычном круглом здании было тепло, уютно и весело. Здесь внутри него обезьянам нравилось всё. Звуки, и запахи из цирковой конюшни и из буфета, эти замечательные мраморные залы и коридоры. И то, что каждый вечер можно было выступать на арене! Приближалось и наступало время, и доносился звук медных труб. Раздавалась торжественная и бодрая мелодия, которая называется тушь.

Марта больше всех любила эту музыку и любила стремительно выскакивать на арену на лошади или слоне в своем красивом платье, усыпанном почти настоящим жемчугом. Мчаться под аплодисменты зрителей. И чтобы все смотрели на неё, и все ей восхищались и восторгались. Теперь повсюду её ценили и хвалили, обожали и уважали. Никогда ещё такого в жизни мартышки не было.

После выступлений она даже специально гуляла по коридорам, чтобы зрители просили у неё автограф. То есть её подпись на цирковой программке или ещё чём-нибудь бумажном. Писать Марта не умела, но по такому случаю научилась рисовать красивый крестик. Вместо этого автографа.

— Ах, моё небо — это купол цирка, — грустно и устало говорила тогда она. — Мой мир — это арена. Тринадцать метров. А моя судьба — цирк.

Повторяла то, что услышала когда-то от короля льва. Эти слова почему-то обязательно надо было произносить только вот так: с грустью и усталостью.

Уже дня через три Марту тоже стали величать гвоздём. И не простым, а гвоздём сезона. Это было особо почётное звание. А ещё ведущей актрисой труппы. Только пока она сама не выяснила, что это значит.

Ей сшили в цирке сразу несколько платьев. Одно лучше другого. А Гавриле — настоящий хороший костюм и шляпу. И даже жилет, и галстук. Олег же добыл готовый костюм клоуна. Не самый новый, но, как ему казалось, самый нарядный и яркий.

Оказалось, что в цирке чудесный буфет. Самое лучшее место после арены. Обезьянам рассказали, что когда-то, до Чёрного мага, в цирке работал другой иллюзионист. И тот однажды зашёл в цирковой буфет, посмотрел по сторонам и за одну или две минуты сделал там волшебный ремонт. Всё в этом буфете стало из шоколада. Волшебного и никогда не тающего. Стены, столы и стулья. Стойка и кассовый аппарат. Даже светильники-бра на стенах тоже из шоколада, с шоколадными лампочками, которые вообще непонятно как светились.

В те времена там же для украшения стояла мраморная статуя, и она тоже превратилась в шоколадную. Тот иллюзионист подумал и немного оживил её. Статуя стала двигать руками и ногами, ходить и даже сразу же научилась считать и писать. Но только уходить из родного буфета не захотела. Осталась там и стала работать буфетчиком.