Михаил Васильев - В Африку!

— А что такое каникулы? — спросил местный орангутанг по имени Олег.

Он сидел на перилах мостика рядом со своим другом Гаврилой, большой чёрной гориллой.

— Я знаю! Я знаю! — заговорил аист, который до сих пор молчал. — Это когда здесь, в зоопарке, становится холодно, и когда мы, аисты, улетаем в Африку. Вот там наступают каникулы, настоящие. Этой осенью опять отправимся. Вместе с гусями, утками. Со всеми нашими, перелётными. Быстрее бы осень!

— А я сегодня письмо получил от родственников. Оттуда, из Африки, — сообщил Гаврила. — Только прочитать не могу, потому что неграмотный.

— А давайте поиграем в читалки, — тут же предложил Олег. — Кто прочтет?

— Чур я! Чур я! — закричала мартышка Марта.

Она схватила письмо, долго его вертела, даже зачем-то укусила, попробовала на зуб. Наконец, сказала:

— Нет, не могу прочитать. Здесь почерк слишком плохой.

Письмо у нее отняли.

— Кто у нас умеет читать? — спросил орангутанг Олег. — Только по-настоящему.

— Странный вы задаете вопрос, юноша! — ответила на это кобра, многозначительно замолчала и поджала свои тонкие змеиные губы.

Многозначительно — это когда молчат так, что каждому ясно, кто здесь самый образованный. А точнее, самая образованная.

Письмо немедленно передали кобре. Уже сильно стемнело, и звери удивлялись, как она может разглядеть такие мелкие буквы. Может быть, ей помогали её необыкновенные очки.

— Итак, про Африку, — начала кобра.

Все звери держались от неё подальше, потому что знали про её плохой характер. Только носорог, который бросил домино и тоже пришел сюда, к пруду, кобры не боялся. С левого бока у него была особо толстая непрокусываемая шкура. Ну, а кобра с письмом лежала именно с той его самой лучшей стороны.

— В Африке чудесно! — продолжала читать кобра. — Прелестно! Замечательно! Общеизвестно, что по бескрайним просторам Африки текут величественные реки, состоящие из молока. В берегах, образованных из киселя. На этих берегах располагаются многочисленные молочно-кисельные фабрики.

Горилла Гаврила удивился, что на этот раз его родственники не передали ему привет. И всем в его большой семье тоже. Родственники очень любили делать это, передавать приветы. Странно, что они даже не поинтересовались его здоровьем. Раньше оно их очень интересовало. Неясно было ещё, когда родственники успели выучить столько непонятных слов.

— На молочно-кисельных фабриках работают негры. Так в Африке называют людей, — читала кобра. — Люди-негры жалуются на тяжёлые условия труда. Им эти реки и эти берега не нравятся, надоели. А вот звери ни на что не жалуются. Зверям здесь всё по душе.

— Мне бы тоже понравилось, — сказал бурый медведь. — Эх, я бы сейчас не отказался киселя похлебать.

— И я, — повторил за ним его двоюродный брат, медведь белый.

— И я, — повторил за ними обоими медведь гималайский.

— И я!!! И я!!! — загалдели и загомонили все звери и птицы.

Так громко, что прохожие далеко, даже на площади Восстания, останавливались и прислушивались. Пытались понять, что за шум доносится из зоопарка.

Кобра строго посмотрела на всех поверх очков.

— Щедрая природа Африки радует изобилием, — опять стала читать она. — К Новому году здесь вырастают ёлки прямо с игрушками. Да-да! И под каждой ёлкой сидит маленький ватный Дед Мороз.

— Вот куда надо отправиться на Новый год, — громко вздохнув, сказал бурый медведь. — Вместо спячки. Но как? Может, пешком? Небось, эта Африка далеко.

— В молодости я бы быстро дошла, — послышался голос старой черепахи. — Лет за тридцать. Или даже за двадцать.

В это время к пруду, к зверям, играющим в читалки, шел южноамериканский ленивец, самый ленивый зверь в зоопарке и во всем мире. Медленно-медленно. Долго-долго. Скрёб длиннющими когтями по асфальту. По дороге он несколько раз засыпал.

А звери продолжали слушать кобру. В темноте листок бумаги с письмом едва белел.

— На Новый год в Африке кругом самый разгар каникул, — продолжала читать кобра. — Щедрая природа радует изобилием. На всех деревьях появляются плоды. Конфеты и пряники. Леденцы и мороженое. Сосиски и сардельки. Мыши и лягушки.

— Ах! Неужели лягушки?! — ахнула лягушка, сидевшая на черепашьей спине.

— Возможно, я неправильно прочитала, — недовольно произнесла кобра. — Здесь неразборчиво написано. Кажется, тут не лягушки, а лепёшки. Да, мыши и лепёшки. Я не люблю мучное. Всё, не буду больше читать!..

— Да, поздно уже, — поспешно сказала лягушка. — Лучше я полечу домой. На какой-нибудь утке. Эй, утка! Утка!