Якоб Гримм - Сказки братьев Гримм. Том 2

Когда он попробовал тот кусок, который был вырезан у меня, а был он еще в крови, великан сказал: «Ступайте скорей и принесите мне того вора, что висит посредине – его мясо свежее, оно мне по вкусу».

Услыхав это, я поспешил назад к виселице и повис опять на веревке между двумя мертвецами. Вскоре явились чудовища, они сняли меня с виселицы, поволокли к дому и бросили меня наземь. Но только подняли они надо мной ножи, как вдруг поднялась такая буря с громом и молнией, что сами чудовища пришли в ужас. Они бросились с диким криком в окна, в двери, на крышу и оставили меня лежать одного на полу.

Прошло три часа, начало светать, и поднялось яркое солнце. Я собрался с женщиной в путь-дорогу, и мы пробирались с ней сорок дней через лесные дебри, питались только одними кореньями, ягодами и травой, я привел женщину с ребенком к ее мужу: и легко себе представить, как велика была его радость».

На этом рассказ разбойника и окончился.

«Тем, что ты спас женщину и ребенка, ты загладил злые дела, совершенные тобой, – сказала королева разбойнику, – я освобожу твоих трех сыновей».

Русский читатель давно знаком со сказками братьев Гримм – первые переводы появились в России чуть ли не сразу после выхода сказок в Германии.

С тех пор сказки братьев Гримм издавались на русском языке неоднократно – и до революции, и после. Они сопровождают нас чуть ли не с пеленок, но все-таки о самих братьях наш читатель знает не так уж много. Для большинства – это два старых добрых сказочника, этакие мудрые старички, смешащие или пугающие (но всегда с доброй улыбкой) детей.

Даже многие студенты-филологи (не германисты, надеюсь!) считают их фольклористами-собирателями, которые бродили по немецким землям и записывали у древних старушек сказки, которые те обычно рассказывали своим внукам на сон грядущий.

Такое представление о братьях Гримм объясняется тем, что мы знакомы только со сказками, записанными и обработанными ими, и совершенно не знаем их огромного научного наследия, не знаем такие их труды, как «Немецкие предания» (1816–1818, 2 тома), «Немецкая мифология» (1835), двухтомная «История немецкого языка» (1848), четырехтомная «Немецкая грамматика» (1819–1837), «Немецкий словарь» в 16 томах (1854–1861) и многие другие. Не случайно А. Кирпичников в «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Эфрона (том 18, 1893 г.) называет братьев Гримм «величайшими филологами-германистами XIX столетия и настоящими основателями этой отрасли знания…»

Род Гриммов – один из древнейших родов немецкой земли Гессен, их давние предки упоминаются еще во времена Великого переселения народов, а это, как известно, 4–7 века нашей эры. В местных церковных книгах до рождения братьев значатся шесть поколений Гриммов.

Отец братьев – Филипп Вильгельм Гримм – не пошел по пути своего отца, высокого духовного лица в Штейнау, а стал юристом, поверенным в делах князя в Ганау. В 1783 году он женился на младшей дочери советника Иоганна Германа Циммера – Доротее, «нежно чувствительной, производившей на всех, кто был с нею знаком, умиротворяющее впечатление своей сердечностью и нежностью». Так писал о своей матери впоследствии ее сын Вильгельм.

В семье было пятеро детей, четверо мальчиков и девочка. Старший из братьев Гримм, Якоб, родился 4 января 1785 года, Вильгельм – 24 февраля 1786 года.

В 1791 году отец был переведен судьей в Штейнау (на его родину), и все детство братьев прошло в этом небольшом городке, где они общались с природой, собирали растения, цветы, минералы, насекомых, зарисовывали их. Учились они в городском училище Цинкхана, очень плохом, надо сказать, училище – преподавание велось бессистемно, скучно, непродуманно.

В 1796 году в возрасте 46 лет отец внезапно умер, оставив семью без средств к существованию. Якобу было в это время одиннадцать лет, Вильгельму – десять.

На помощь семье пришла тетка – сестра матери Генриетта Филиппина Циммер, фрейлина гессенской ландграфини. Через полгода после смерти отца она устроила двух братьев в лицей в Гессене, поселила в хорошем семействе и полностью взяла на себя заботу об их материальном обеспечении.

Жизнь детей была не сахар. Учили в лицее хорошие учителя, наук преподавали много, система обучения была продумана и отработана, но нагрузка, с нашей современной точки зрения, была просто безжалостной: десять часов обязательных занятий, не считая домашней подготовки.