Галина Матвеева - Летучий корабль (сборник)

Отпустил старик рыбку обратно в реку. Приходит домой и рассказывает старухе:

– Я поймал золотую рыбку. Но она так упрашивала отпустить её, что я сжалился. Она говорила, что сделает всё, что только нам будет нужно.

Старуха и говорит:

– Сходи-ка ты снова к реке. И если ещё раз поймаешь золотую рыбку, то уж попроси, чтобы она хоть что-то тебе дала!

Старик пришёл к реке, позвал. Золотая рыбка приплыла к нему и спрашивает:

– Чего тебе, старик?

А он отвечает:

– У меня нет ничегошеньки, только избушка с полушку да корыто старое. Вот если бы у меня была изба новая да что поесть…

Послушала рыбка старика и говорит:

– Иди домой. Всё будет, что ты сказал.

Приходит старик домой и видит: на месте их старой избушки стоит новая, большая и светлая. А в избе стол от еды ломится. Но старуха говорит ему:

– Ну и что ты рыбке сказал? Надо было говорить, чтобы не избу новую нам справила, а дворец, как у царя. Иди и скажи рыбке, пусть даст мне такой дворец.

Пошёл старик к реке, позвал. Приплыла золотая рыбка и спрашивает:

– Чего тебе, старик?

– Моя жена хочет не такую избу, а дворец.

Отвечает рыбка:

– Иди домой. Всё будет, что ты сказал.

Приходит старик к своей избе, а на этом месте дворец стоит. Слуг вокруг, что народу на ярмарке. Да и старуха его уже настоящая дворянка. Глянула на него и говорит:

– Иди, скажи рыбке, что дворянкой я быть не хочу. Я хочу быть царицей!

Старик пришёл к реке, позвал. Золотая рыбка приплыла к нему и спрашивает:

– Чего тебе, старик?

Отвечает старик:

– Моя жена не хочет быть дворянкой, а хочет быть царицей.

Отвечает рыбка:

– Иди домой. Всё будет, что ты сказал.

Вернулся старик домой, смотрит и не поймёт: нет ни дворца, ни резного крыльца. Стоит прежняя избушка-развалюшка, а рядом его старуха с корытом.

В стародавние годы в некоем царстве, не в нашем государстве, случилось одному солдату у каменной башни на часах стоять. Башня была на замо́к заперта и печатью запечатана, а дело-то было ночью. Ровно в двенадцать часов слышится солдату, что кто-то голосит из этой башни:

– Эй, служивый!

Солдат спрашивает:

– Кто меня кличет?

– Это я – колдун-вещун, – отзывается голос из-за железной решетки, – тридцать лет как сижу здесь не пивши, не евши.

– Что же тебе надо? – спрашивает солдат.

– Выпусти меня на волю. Как будешь в нужде, я тебе пригожусь. Только помяни меня – и я в ту же минуту явлюсь на выручку.

Солдат тотчас сорвал печать, разломал замок и отворил двери. Колдун-вещун вылетел из башни, взвился кверху и сгинул быстрее молнии. «Ну, – думает солдат, – наделал я дел, вся моя служба ни за грош пропала. Теперь засадят меня под арест, отдадут под военный суд и, чего доброго, заставят сквозь строй прогуляться. Уж лучше убегу, пока время есть».

Бросил он ружьё и ранец на землю и пошёл куда глаза глядят.

Шёл солдат день, и другой, и третий… Разобрал его голод, а есть и пить нечего. Сел тогда солдат на дороге, заплакал горькими слезами и задумался: «Ну не глуп ли я? Служил у царя десять лет, завсегда был сыт и доволен, каждый день по три фунта хлеба получал. Так вот нет же: убежал на волю, чтобы помереть голодной смертью. Эх, колдун, всему ты виной». Вдруг откуда ни возьмись встал перед ним колдун-вещун и говорит:

– Здравствуй, служивый! О чём горюешь?

– Как же мне не горевать, коли третий день с голоду пропадаю?!

– Не тужи, это дело поправимое!

Колдун туда-сюда бросился, притащил всяких вин и припасов, накормил-напоил солдата и зовёт его с собой:

– В моём доме будет тебе житьё привольное: пей, ешь и гуляй, сколько душа хочет, только присматривай за моими дочерьми – больше мне ничего не надобно.

Солдат согласился; колдун подхватил его под руки, поднял высоко-высоко и перенёс за тридевять земель в тридесятое государство – в белокаменные палаты.

У колдуна-вещуна было три дочери – собой красавицы. Приказал он им слушаться солдата, кормить и поить его вдоволь, а сам полетел творить пакости. Известно – колдун, на месте никогда не сидит, а всё по свету рыщет да людей смущает, на грех наводит! Остался солдат с красными девицами, и такое ему житьё вышло, что и помирать не надо. Одно его кручинит: каждую ночь уходят красные девицы из дому, а куда уходят – неведомо. Стал солдат их про то расспрашивать, так не сказывают, запираются. «Ладно же, – думает он, – буду целую ночь караулить, а уж усмотрю, куда вы ходите».