Т Габбе - По дорогам сказки

– Девочка, – сказал первый министр, – я назначу тебя шестой придворной судомойкой и даже позволю посмотреть, как обедает сам император, если ты покажешь нам, где живет соловей. Он приглашен сегодня вечером ко двору.

И вот все отправились в лес.

Впереди шла девочка, а за ней министры и сановники.

Шли они, шли, и вдруг где-то неподалеку замычала корова.

– О! – сказали придворные. – Это, наверно, и есть соловей. Какой, однако, у него сильный голос!

– Это корова мычит, – сказала девочка. – Еще далеко до того дерева, на котором живет соловей.

И все пошли дальше.

Вдруг в болоте заквакали лягушки.

– Чудесно! – сказал придворный бонза. – Наконец-то я слышу соловья. Точь-в-точь серебряные колокольчики в нашей молельне!..

– Нет, это лягушки, – сказала девочка. – Но теперь, я думаю, мы скоро услышим и самого соловья.

И в самом деле, из чащи ветвей послышалось чудесное пение.

– Вот это и есть соловей! – сказала девочка. – Слушайте, слушайте! А вот и он сам! – И она указала пальцем на маленькую серенькую птичку, которая сидела на ветке.

– Пф! – сказал первый министр. – Никак не думал, что этот знаменитый соловей так невзрачен с виду. Наверно, он посерел от страха, увидев так много знатных особ.

– Соловушка! – громко закричала девочка. – Наш милостивый император хочет послушать тебя.

– Очень рад! – ответил соловей и запел еще звонче.

– Пф, пф! – сказал первый министр. – Его голос звенит так же звонко, как стеклянные колокольчики на парадном балдахине императора. Взгляните только, как работает это маленькое горлышко! Странно, что мы до сих пор никогда не слыхали такого замечательного певца. Он несомненно будет иметь огромный успех при дворе.

– Не желает ли император, чтобы я спел еще? – спросил соловей. Он думал, что с ним говорит сам император.

– Несравненный господин соловей! – сказал первый министр. – Его величества императора здесь нет, но он возложил на меня приятное поручение пригласить вас на имеющий быть сегодня вечером придворный праздник. Не сомневаюсь, что вы очаруете его величество своим дивным пением.

– Песни мои гораздо лучше слушать в зеленом лесу, – сказал соловей. – Но я охотно полечу с вами, если это будет приятно императору.

А во дворце между тем готовились к празднику. Все бегали, хлопотали и суетились. В фарфоровых стенах и в стеклянном полу отражались сотни тысяч золотых фонариков; в коридорах рядами были расставлены прекрасные цветы, а привязанные к цветам колокольчики от всей этой беготни, суматохи и сквозного ветра звенели так громко, что никто не слышал своего собственного голоса.

И вот наступил вечер. Посреди огромной залы восседал император. Напротив императорского трона поставили золотой шест, а на самой верхушке его сидел соловей. Все придворные были в полном сборе. Даже бедной девочке из кухни позволили стоять в дверях, – ведь она была теперь не простая девочка, а придворная судомойка. Все были разодеты в пух и прах и не сводили глаз с маленькой серенькой птички.

Но вот император милостиво кивнул головой.

И соловей запел.

Он пел так нежно, так чудесно, что даже у самого императора выступили на глазах слезы и покатились по щекам.

Тогда соловей залился еще громче, еще нежнее. Пение его так и хватало за сердце.

Когда он кончил, император сказал, что жалует соловью свою золотую туфлю на шею. Но соловей поблагодарил и отказался.

– Я уже и так вознагражден, – сказал соловей. – Я видел слезы на глазах императора. Какой же еще желать мне награды?

И опять зазвучал его чудесный голос.

– Ах, это очаровательно! – восклицали наперебой придворные дамы.

И с тех пор, когда им нужно было разговаривать с кем-нибудь, кому они хотели понравиться, они набирали в рот воды, чтобы она булькала у них в горле. Придворные дамы, видите ли, вообразили, что это бульканье похоже на соловьиные трели.

Соловья оставили при дворе и отвели ему особую комнату. Два раза в день и один раз ночью ему разрешали гулять на свободе.

Но к нему приставили двенадцать слуг, и каждый из них держал привязанную к ножке соловья шелковую ленточку.

Нечего сказать, большое удовольствие могла доставить такая прогулка!

Весь город заговорил об удивительной птице, и если на улице встречались трое знакомых, один из них говорил: «Со», другой подхватывал: «ло», а третий заканчивал: «вей», после чего все трое вздыхали и поднимали к небу глаза.

Одиннадцать лавочников дали своим сыновьям новое имя: «Соловей» – в честь императорского соловья, – хотя голоса у этих младенцев были похожи на скрип несмазанных колес.