Ольга Вуд - Сказ про Ваньку, про Илью-оборотня и про Фаню-хранительницу

Ванька очнулся от обдувающего разгорячённые щёки ветра. Он не мог понять, что с ним случилось, и где вообще находится. Пытаясь припомнить последние минуты перед своим первым в жизни и таким позорным обмороком, Ванька даже не обратил внимание на пролетающие мимо сосны. Сидя на чём-то мягком, он не подозревал, что его похитителем является жуткое, мохнатое, как сказали бы жители его селения, чудовище. Хотя на самом деле это был обыкновенный вепрь, или огромный кабан, правда, немного волшебный, что уж тут лукавить.

Ванька приподнялся на мощной спине зверя, оставшейся практически неподвижной, отчего и казалось, что движется он лёжа на каком-то помосте. И только сейчас сообразил, что попал в незнамую заваруху. Ванька поразмыслил: если вепрь его сразу не съел, очевидно, он для чего-то ему понадобился. Но для чего – сложно было представить. Поэтому, слегка ухватившись за шерсть животного, Ванька подобрал под себя колени, чтобы ненароком не свалиться – он же не знал, где находится и как попасть домой, – и начал продумывать свою жалостливую речь к вепрю про то, что он хочет домой, что дома у него остался отец, которому сложно будет одному справляться с хозяйством, что он-де помощник, что как же он оставит родного отца и так далее.

Ванька успел нараспев пропричитать только половину своей продуманной речи, когда вепрь пренебрежительно фыркнул, словно ему надоело слушать подобные разглагольствования. После этого у Ваньки потерялся всякий запал на упрашивающие отпустить его речи. Обидевшись, что неразумное животное не дослушало, он замолчал.

Вот уже на востоке начал заниматься рассвет. Вот уже лесные жители приступили к своим делам, встречая новый день. Вот уже утрешняя роса осела на пробивающейся травушке. Вот уже проснувшиеся птицы полетели по небу. А вепрь так и продолжал нестись с ношей. А Ванька так и не знал, куда и зачем.

Волшебный зверь нёс его всё утро, весь день и весь вечер. И только ближе к ночи вепрь остановился где-то в лесу. Ванька не заметил, как оказался на земле: вот он сидел на закорках, всем своим существом впитывая дух отчего-то знакомого леса, и вот уже стоит возле животного, оказавшегося больше, чем Ванька представлял. Он с благоговением уставился на огромного, мощного, такого величественного и вместе с тем бережного зверя, насмешливо и словно по-братски смотрящего на него. Ванька потупился: отец учил его, что таращиться на кого-либо неприлично. Ему захотелось поделиться мыслью и с вепрем, до сих пор пристально рассматривающим своего узника, но и это было бы неприлично. Потому Ванька снова обратил взгляд на окружающие его чужие места.

Наконец вепрь мотнул огромной мордой куда-то в сторону, дескать, иди туда. Ванька недоверчиво перевёл взгляд и с мольбой посмотрел на животного в ответ, мол, действительно ли ему нужно туда идти. Но зверь не шутил. Он доверительно рыкнул и, толкнув Ваньку в спину рылом, затопал в противоположную сторону, словно у него были другие дела. Тяжело вздохнув, Ванька смирился с тем, что ему надо двигаться в указанном направлении.

Спустя несколько минут, Ванька выбрался на поляну, знакомой картинкой, вспыхнувшей перед глазами. Но он не успел ухватить образ, внутренне уверяясь, что ничего плохого с ним тут случиться не может. На прогалине ощущалась особая атмосфера: волшебная, загадочная, словно место находилось под каким-то магическим защитным колпаком. И такое спокойствие было в этом, что Ванька позволил умиротворению наполнить его.

Поляна оказалась пуста – это Ванька приметил сразу. Но понадобилось всего лишь мгновение и отведённый в сторону взгляд, чтобы вдруг перед ним появилась изба. Нет, не было ни куриных ножек, ни ступ возле двери. Это был самый обыкновенный жилой дом, дышащий теплом, исходящий ароматом древности, но ухоженный и прекрасный. Ванька в недоумении уставился на избушку, которой только что не было на этом месте. И снова он испытал некое узнавание и лёгкое дуновение отчих запахов: травяная свежесть и родительская любовь. Ванька не мог понять, отчего это на вид ветхое, но довольно крепкое строение кажется таким знакомым.

Дверь отворилась, и свет окрасил землю перед входом в оранжевые оттенки. На пороге стоял человек, точнее, женщина. Она остановилась, замерла, словно неуверенный зверёк, сомневающийся в том, что ему делать дальше. Ванька не мог рассмотреть её лица, но смутное предчувствие подсказывало ему: эту женщину он тоже знает. Сердце то замирало, то стучало с пущей силой, а тело желало двинуться к ней, к незнакомому силуэту, одновременно казавшемуся невероятно близким.