Леонид Порохна - Сказка про Ваньку

Оформление Александра Коротича

— Ну, Ванька, вышло время, Ступай.

Отец смотрел внимательно, не боится ли?

— И помни, эта тропка — в одну сторону, в другой раз на нее не выйдешь. Там пометы оставляют, кто ходит, ты время не трать.

— А обратно как? — спросил Ванька.

— Как тебе все рассказать? Сам увидишь. Да ступай, старики ждут.

Потоптался Ванька, котомку в руках смял, к двери тронулся. По улице пошли так: впереди старики, с посохами, важные, следом — Ванька, а там и отец. Улочка кривая, узкая, а избы кряжистые, основательные. Одна только, у проулка, чахлая, оконце одно, слепенькое, а в оконце — два глаза цепкие, с прищуром Ваньке в спину уставились. Серьезные, невеселые.

Тот почувствовал, оглянулся беспокойно, а их и нет. Ничего парень не увидел, дальше пошел, а глаза — вот они, глядят.

В проулке баба встретилась, увидала, подхватилась, чуть стирку на дорогу не бросила, к избе этой подалась. Там в горнице мужик в котомку вещички сбрасывал, на бабу не обернулся даже.

— Ванька пошел! — баба не то крикнула, не то выдохнула.

Мужик слегка голову в плечи подал, не оборачивается. Тут баба заревела.

— Пошел, пошел Ванька-то… Пошел ведь…

— Знаю, — отозвался мужик без охоты.

— Чего ты знаешь? — подвывала баба. — Все ты знаешь…

Мужик оглянулся наконец, вздохнул примирительно:

— Не ори, вернусь.

Котомке горловину веревкой стянул, приобнял бабу неловко, и у двери догнал его голос:

— Митрий, Митрий, сам-то там не сгинь…

— Вернусь.

На улицу вышел мужик с оглядкой, не хотел, видать, чтобы видели. Пролез под плетью прясельной, пустился бегом по проулку вбок.

На околице стояли уже люди, смотрели, .как идут старики. Суровый народ, серьезный. Наконец, остановились все, Ванька — перед отцом.

— Чего мне там искать-то?

— Как найдешь, так и поймаешь. Да головой не верти попусту. Иди.

Обнялись. Поклонился Ванька старикам, оглянулся на народ и пошел.

От околицы вела тропка слабая, едва заметная. Ванька шел, в сторону поглядывал, где торчала из лесу гора высокая. А от самой ее вершины поднимался в небо, прямо к солнцу, отвесный столб черного дыма. Перевел Ванька глаза вперед, к лесу, и с шагу сбился. У первых деревьев, в тени — два столба деревянные, перекладина поверху. И что-то там еще непонятное. Ванька ступал. медленно, присматривался. К перекладине привязана была бычья туша, без ног и головы, красные струйки бежали по столбам вниз, в траву. И тропка в лес уходила как раз между столбами, под тушей.

Ванька даже встал, на деревню посмотрел, а потом шагнул меж столбов, в лес. Так из дома ушел.

Лес поначалу светлый стоял, березовый, трава зеленая, с ягодами, солнце поверху. Птицы вокруг разговоры свои разговаривали. Тропа лежала торная, надежная; Ванькина опаска кончилась, споро двигался, котомка на плече прыгала. А лес менялся незаметно. Стали сосенки среди берез попадаться, исчезли кусты, ягоды сменились Грибами, а потом березки и вовсе кончились, встали сосны высокие, кроны чуть не в облаках. Ванька будто меньше стал.

Тут и увидел первую метку: на сосне зарубка обыкновенная, но что-то от нее неуютно стало. Дальше присматривался внимательней. Еще зарубка, полотняная полоска на ветке накручена, а там камень торчком… И лес опять другой: ни травы, ни грибов, елок все больше, сумеречно, хоть и солнце в небе. От птиц один дятел остался, да скоро пропал, завелись вокруг кукушки, птицы недобрые. Ванька шел, старался не шуметь. А метки — сплошняком, одна к другой. Ельник все гуще стоит, по низу — валежник, и тропка сама как-то уже сделалась. Внутри у Ваньки нехорошо было, а тут и метки кончились. Встал путник: дальше идти страшновато, а назад — нехорошо. Решил перекусить пока, уселся, у тропки под елью, припас достал, а шапку положил. Пару раз лепешку куснул, когда раздался неподалеку звук тихий. Ваньку будто кулаком ударило, одним прыжком за елку заскочил, упал в хвою.

Звук приближался медленно: сперва доносилось посвистывание, затем — шелест сухой хвои под ногами и какое-то побрякивание деревянное. Ванька вспотел, пока ждал. И показался на тропке… Человек ли, нет ли… Карла. Маленький, страшненький, под нос себе насвистывает, и настроение у него, по всему видать, хорошее. Следом на веревочке колоду тащит, домовинку маленькую, почернелую, будто сейчас только из-под земли. Колода по корням брякает. Карла топает бодро, да выходит ходьба не скорая, ноги коротки.