Сельма Лагерлёф - Путешествие Нильса с дикими гусями

– Спасибо тебе, – обрадовался мальчик. – Ну, как вы тут? Как отец с матерью?

– После того как ты исчез, они, кроме горя, ничего не видали. Лошадь, за которую твой отец отдал немалые деньги, всё лето простояла здесь в хлеву, ни на что не годная. Хозяин не хочет её пристрелить, а продать не удаётся. Вот из-за этой лошади мы и лишились Звёздочки и Жёлтой Лилии.

Мальчика, собственно, интересовало другое, но он побоялся задать вопрос прямо и лишь спросил:

– Мама была очень огорчена, когда увидела, что гусь Мартин улетел?

– Я думаю, что она не стала бы так горевать, если б знала, куда он делся. Больше всего она сокрушалась, что родной сын убежал из дому и прихватил с собой лучшего гуся.

– Так она думает, что я украл его?

– А что ещё она могла подумать?

– Значит, отец и мать решили, что я всё лето без дела болтаюсь, как бродяга?

– Они думают, что с тобой случилось несчастье, и горюют, как только можно горевать о потере самого дорогого существа.

Мальчик, услышав эти слова, выбежал из хлева и отправился в конюшню. Она была хоть и небольшая, но опрятная и чистая: видно, Хольгер Нильссон постарался для новой лошади. Нильс увидел красивое ухоженное животное и, поздоровавшись, заметил:

– А мне сказали, что здесь есть больная лошадь. Это, конечно, не ты, ведь у тебя такой здоровый вид.

Лошадь обернулась к мальчику и, окинув его взглядом, спросила:

– Ты, значит, хозяйский сын? Много дурного про тебя говорили, но лицо у тебя доброе. Никогда бы не поверила, что ты их сын, если б не знала, что тебя заколдовали и превратили в гнома.

– Да уж, добром меня поминать было не за что. Даже родная мать думает, что я сбежал, да к тому же вор. Дома мне оставаться нельзя, однако, прежде чем уйти, давай посмотрим, что с тобой.

– Жаль, что ты уходишь: мы могли бы подружиться. А случилось вот что: у меня в ноге заноза, да такая глубокая, что ветеринар не смог её обнаружить. Сказал бы ты об этом отцу – может, сумеет вытащить. Совестно мне есть-пить да стоять тут без дела.

– Заноза – это ерунда; слава богу, нет ничего серьёзного. Попробую помочь. Потерпишь немного, пока я кое-что нацарапаю на твоём копыте?

Едва Нильс успел закончить, как во дворе послышались голоса.

Он приоткрыл дверь конюшни и увидел отца с матерью, возвращавшихся домой. Как же они постарели! У матери лицо ещё больше покрылось морщинами, а отец заметно поседел. Родители говорили на повышенных тонах, и мальчик услышал, как мать упрашивала отца позволить ей взять денег в долг у родственника.

– Нет, хватит долгов, – возражал отец. – Из них никак не выпутаешься. Лучше уж продадим дом.

– Продать-то можно, только вот как с сыном быть? Куда он пойдёт, когда возвратится, бедный и несчастный, а нас не найдёт?

– И то правда, – вздохнул отец. – Но мы можем попросить тех, кто здесь станет жить, чтобы его ласково приняли и передали б ему, что мы всегда рады его видеть. Он от нас и слова худого не услышит. Так ведь, мать?

– Конечно! Только бы вернулся домой! Если бы знать, что он не голодает и не мёрзнет! Больше ничего мне и не надо!

Отец и мать вошли в дом, и мальчик не услышал продолжения их разговора, но так обрадовался и растрогался! Они его любят, хотя и думают, что он пошёл по дурному пути. «Если бы они увидели меня сейчас, то переживали бы ещё больше».

Вскоре послышались шаги, дверь распахнулась, и в конюшню вошёл отец. Нильс поспешно забился в уголок, в то время как Хольгер Нильссон подошёл к лошади и приподнял её ногу.

– Что это? – воскликнул он, заметив буквы, нацарапанные на копыте. И когда прочёл: «Вынь занозу!» – с недоумением оглянулся по сторонам. Никого не обнаружив, он принялся осматривать копыто. – Тут и вправду что-то есть…

Пока отец возился с лошадью, а мальчик сидел, съёжившись, в своём уголке, во двор заявились гости. Это гусь Мартин, находясь так близко от своего прежнего жилья, не мог удержаться, чтобы не показать Пушинке и детёнышам своих старых друзей.

Во дворе у Хольгера Нильссона никого не было, когда он прилетел, поэтому, преспокойно опустившись на землю, Мартин принялся важно расхаживать, рассказывая Пушинке, как ему хорошо жилось в бытность домашней птицей. Обойдя весь двор, он заметил, что дверь хлева открыта, и позвал гусыню:

– Загляни сюда, и сама увидишь, как я жил прежде! Это не то что ночевать на болотах или на льду!