Андрей Чудояков - Шорские сказки и легенды

Кестэй вырос до возраста жениха, сел на своего коня Ак-кулуна. Мать сказала ему:

— Мой сын, зачем в такую даль ехать за женой? В нашем аале, в нашем народе я найду тебе невесту…

— Нет, энэ! Раньше тебя о моей суженой сказал отец. Он говорил, что мне в жёны предназначена дочь Члгаяка. На ней надо жениться. Так он говорил мне.

Мать осталась со слезами на крыльце. Кестэй поскакал вперёд. Его конь Ак-кулун, доскакав до места Кошун, остановился перед круглым озером. Здесь он говорит:

— Эх, Кестэй, я не успел попить молока из двух сосков моей матери. У меня не хватит силы доскакать до края Члгаяка. Вернусь домой.

Кестэй остался на берегу круглого озера. Ак-кулун ускакал назад, чтобы попить молока своей матери, набраться силы. На крыльце дома стояла мать Кестэя и плакала. Из двух глаз двумя ручейками лились слезы.

Ак-кулун пососал молоко своей матери, вернулся назад к берегу круглого озера, туда, где остался Кестэй. Тот спросил его:

— Скажи, что ты видел, что нового узнал на нашей земле?

— Какие могут быть новости на нашей земле? Твоя мать как стояла на крыльце, провожая тебя в далёкий путь, так стоит там до сих пор, плачет, слезы ее льются из двух глаз, двумя ручьями текут, — ответил конь.

Кестэй сел на своего Ак-кулуна и поскакал дальше. В пути конь сказал Кестэю:

— Впереди нас ждут тяжёлые испытания. Нам предстоит преодолеть три препятствия.

Они ехали, ехали, долго ехали, доехали до того места, где растёт густой лес на высокой горе, которую птица, имеющая крылья, не сможет перелететь. А ехать только можно через эту высокую гору. Здесь Ак-кулун приказал хозяину:

— Держись за меня покрепче!

После долгого пути перед ними показалась высокая гора, на которой вдоль всего хребта горел огонь…

(Сказание «Кестэй». Рис. Л. Тупиковой.)

Конь с разбега как прыгнул, так и влетел в чащу леса на вершине горы. Выбирались всадник и конь из чащи леса с большим трудом, долго выбирались, наконец, выбрались. Всю одежду изодрали, почти голыми остались.

— Впереди ещё два препятствия предстоит нам преодолеть, — сказал Ак-кулун.

Ехали они, ехали, ещё одна гора возвышается перед ними. А дорога лежит только по этой горе. На ней росли колючие кустарники. Ак-кулун прыгнул с разбега, долетел до середины горы. Дальше они стали подниматься вверх с большим трудом. Поднимались, поднимались, наконец, поднялись до вершины. Когда они выбрались, тогда только увидели, что из их кожи всюду сочится кровь — все тело исцарапано колючими кустарниками.

— Второе препятствие одолели, — молвил Ак-кулун, — а как одолеем третье?

После долгого пути перед ними показалась высокая гора, на которой вдоль всего хребта горел огонь.

— Нам надо перескочить это пламя! — тяжело вздохнул Ак-кулун.

Он разбежался, прыгнул. Всадника и коня охватил огонь, оба стали гореть, но всё-таки успели проскочить, обуглившееся сбросили с себя.

— Теперь, Кестэй, поедем в край Члгаяка, — сказал Ак-кулун. — Мы преодолели все три препятствия.

Снова они ехали, ехали, до края Члгаяка доехали, остановились перед дворцом с золотыми воротами, открыли золотые ворота. К ним навстречу вышел сам Члгаяк. Выйдя, спросил:

— Откуда такой богатырь приехал, наделённый великим умом, чтобы, открыв мои золотые ворота, войти в мой золотой дворец?

Кестэй назвал своё имя и имя своего коня. Члгаяк спросил:

— Какие дела привели тебя в мои края?

— Дела молодого человека. За будущей женой приехал, — ответил Кестэй.

Гостя пригласили во дворец и вывели трёх девиц, держа их за руку…

Члгаяк спросил:

— Какая из трёх красавиц нравится? Какую ты полюбил?

— Средняя из трех красавиц мне понравилась, — ответил Кестэй.

Здесь и соединили две головы. Той устроили, попировали. Отец невесты спросил, обращаясь к Кестэю:

— Как ты увезёшь отсюда свою жену? — И тут же сам посоветовал. — Преврати её в золотое кольцо.

Кестэй превратил красавицу в золотое кольцо, надел на палец и, собравшись, уехал. Вокруг гор не объезжая, как стрела, прямо на свою землю он вернулся. Увидел мать там, где её оставил — на крыльце дома. Она стояла, из глаз двумя ручьями текли слезы. Кестэй подъехал к матери.

— Я, твой сын, привёз жену, — сказал.

Ослепшая от горя мать взглянула на него и ответила:

— Если ты мой сын, то моё молоко из моих двух сосцов коснётся твоих губ.