неизвестен Автор - Сказки и легенды ингушей и чеченцев

Вайнахи — самоназвание чеченцев и ингушей, которые с незапамятных времен живут в юго-восточной части Северного Кавказа, занимая северные склоны Кавказского хребта и южную часть Терско-Кумской низменности по правому берегу Терека и на восток до реки Аксай. Численность чеченцев и ингушей, по переписи 1979 г., составила 942 тыс. человек (756 тыс. чеченцев и 186 тыс. ингушей). Родственные по происхождению и духовной культуре, эти народы свободно понимают друг друга; их языки, близкие по лексическому составу, грамматическому строю и фонетике, относятся к вайнахской группе кавказских языков. Древнейшие упоминания о вайнахах встречаются в сочинениях античных авторов — Стдабона, Плиния, Птолемея; которые называют их по-разному: троглодиты, хамекиты, гаргареи [143, 218]. [1] Первая здесь и далее указывает номер работы в Библиографии, вторая — страницу. В «Армянской географии» VII в. вайнахов именуют нахчматьянами, кистами (цит. по [130, 18]), а в «Картлис цховреба» («История Грузии») и в «Жизни картлийских царей» Л. Мровели — дзурдзуками (цит. по [170,51]).

Одна из этнических групп позднее выделилась а образовала этнос нохчий (у русских они получили имя чеченцев от названия плоскостного села Чечен), другая — легла в основу этноса галгай (известного русским под именем ингушей от названия плоскостного села Ангушт). Эти народы жили в пределах своих владений, в основном совпадающих с той территорией, на которой и сейчас живут чеченцы и ингуши [173, 78].

Судя по одним родовым преданиям первопредком чеченцев считается Нохчо, ингушей — Галга́, в других преданиях говорится о том, что чеченцы — потомки ингушей, либо наоборот; или что Нохчо и Галга родные братья [127, 14].

Общность языков, исторических судеб, культуры позволяет говорить и о едином чечено-ингушском фольклоре. Единство фольклора вайнахов проявляется не только в тематике, народных идеалах и мировоззрении, но и в системе художественно-изобразительных средств, приемов и стиля, хотя одни произведения могли в большей степени бытовать в одних районах, другие — в иных [159, 28].

Интерес к фольклору вайнахов был проявлен тогда, когда началось интенсивное изучение истории, этнографии и языков кавказских горцев. Начало научного изучения народов Северного Кавказа было положено первыми кавказскими экспедициями Российской Академии наук в конце XVIII — начале XIX в. [226; 227].

Собиранием, публикацией и исследованием фольклора вайнахов занимались не только представители передовой части русской интеллигенции, но и образованные ингуши и чеченцы. Произведения устного народного творчества публиковались в таких дореволюционных изданиях, как «Сборник сведении о кавказских горцах», «Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа», «Сборник сведений о Терской области», журнал «Этнографическое обозрение», газеты «Кавказ», «Терские ведомости» и др. Из-за отсутствия у вайнахов письменности публикация текстов на языке оригинала была практически невозможна — они печатались лишь в русском переводе. Среди этих публикаций значительное место занимали сказки, предания и легенды.

Первые легендарные и сказочные сюжеты вайнахов содержатся в статье И. Цискарова «Картина Тушетии» [24], носящей общий этнографический характер; им же опубликовано предание «Лозы любви» [23] и три героико-эпические песни.

Много сделал для изучения и публикации фольклора вайнахов ингушский этнограф Ч. Э. Ахриев. Он считал, что в устном народном творчество отражается жизнь народа и о характере народа можно судить по его сказкам и преданиям и отчасти по сохранившимся народным обычаям [2].

Ч. Э. Ахриев опубликовал в переводе на русский язык двенадцать нартских сказаний и больше десяти волшебных сказок и преданий. Печатая тексты фольклорных произведений, Ч. Ахриев, как и большинство дореволюционных собирателей фольклора, сопровождает их подробными примечаниями, оставляет многие выражения без перевода или дает их буквальный перевод. Большинство фольклорных записей Ч. Ахриев осуществил в горной Ингушетии в 1868–1870 гг. В ряде случаев он указывает место и время записи, но ничего не говорит о сказителях.

В то же годы чеченский этнограф У. Лаудаев в работе «Чеченское племя» опубликовал несколько сказаний, преданий, легенд и притч [146]. Его записи представляют известную ценность как первая фиксации сказок и преданий на территории Чечни. Время и место записей текстов Лаудаев не указывал.