Хатка Бобра - Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

Тут же нашлась и Дуняшка: остальные участники отважного отряда входили в сад — и пресветлая Лада, и Горыныч тоже с ними.

— Мама! — уверенно и радостно сказала Дунька, увидев мать.

Такого счастья Смеяна не вынесла, она пошатнулась и упала в обморок.

Дунька побежала к маме, но ее внимание отвлекла огромная желтая груша, свисавшая над ступеньками. Дунька присела около лежащей на дорожке Смеяны и, протягивая спелый плод, посоветовала:

— Ам! Кусна! Мама, ам!

— Не охотница, — проворчал Веприк, косясь на сестренку. — Очень уж болтлива!

Убедившись, что мама грушу не хочет, Дуняшка уселась поудобнее и съела ее сама.

Жители волшебного замка не успели перевести дух после волнующих событий, а ответ змею был уже приготовлен — из ближних кустов вылезла сутулая бородатая фигура в арабском халате, подвязанном веревочкой, и с торжеством заявила:

— Ага, гадючья твоя душа! Попался! Я тебя, огнеплюя хвостатого, предупреждал: приедут наши мужики и спасут меня! А тебе надают по трем шеям, чтобы больше не безобразничал. Так тебе и надо, трехголовая твоя рожа!..

— Трехрожая твоя голова, — поправил Чудород.

— Не мешай, Чудя, — раздраженно отмахнулся староста Пелгусий. — Не перебивай старших… О чем я говорил?.. Так вот! Вот они какие, наши мужики березовые!.. то есть березовские! В огне не горят и в воде не тонут! Богов уважают! Добрались до твоего поганого царства!.. И какая-то баба незнакомая вместе с ними, — добавил Пелгусий, подозрительно глянув на Ладу. — Наверно, они ее тоже спасли где-нибудь по дороге… Эй, ребята, а вы нас точно спасать пришли, а не сами в плен попали? — шепотом уточнил он у односельчан.

Выглядел староста настоящим попугаем: вышитые туфли с загнутыми носками, маленькая ярко-зеленая шапочка из пальмовых листьев, широкий халат в яркую полоску и голый живот, вылезавший из халата по случаю теплой погоды. Бороду свою Пелгусий тщательно расчесал и, чувствовалось, побрызгал каким-то ароматным отваром.

— А ты как думал?! — кричал Пелгусий. — Унес из деревни старосту — не бортника какого-нибудь! не охотника! не бабу глупую! — а ста-рос-ту! Главнейшего человека! — старик погрозил Горынычу пальцем. — …и думаешь, так его тебе и отдали! Не-е-ет, наши мужики старосту своего кому попало не отдают!.. И дедушке Пелгусию рожи не делают! — строго добавил он, потому что Дунька пролезла вперед и передразнивала его, старательно перекашивая щекастое личико. — Так. А что же вы, мужики, его не связали? — продолжал старик с укоризной. — Сбежит ведь, злодей!

— Уважаемые дамы, я хочу сделать объявление! — Горыныч попытался заглушить вредного старика своим троекратным шипением.

— Да, уважаемые дамы! Я тоже хочу сделать объявление! — бойко подхватил березовский староста. — Змей Горыныч похож на червяка! Все слышали? У, чудище поганое, ненасытное, мерзопакостное, косолапое, кривохвостое…

— Девушки, милые, я вас всех отпускаю на свободу, — сказал змей. — Простите меня за то, что вас украл… Обещаю, больше этого не повторится.

Переполох, поднявшийся в хрустальном дворце вслед за горынычевыми словами, невозможно описать: половина красавиц от радости заплакала, а половина — засмеялась. Столько счастливых слез было в тот день пролито, что от них вокруг замка образовалось соленое озеро, в котором Горыныч потом ловил и треску, и морских окуньков, и даже атлантическую селедку — рыбу костлявую, но очень полезную для здоровья.

А березовские путешественники склонились перед Ладой, богиней любви и красоты, в низком земном поклоне и сказали:

— Спасибо тебе, Лада пресветлая, любовь бесконечная, красота несказанная! Одно твое слово мир освещает, зло в добро превращает.

— Спасибо тебе, Ладушка-матушка, сестрица-красавица! — сказала счастливая Смеяна.

— Слово-то доброе я сказала, — ответила богиня, — а поверил-то Горыныч не мне, а вам! Если бы Веприк с вами сюда не добрался да не доказал бы, как люди любить умеют, никогда бы Змей за своей тоской чужого горя не увидал.

Лада пресветлая засмеялась, встала рядом со Смеяной и так они стояли вдвоем, словно две сестры: высокие, гордые, золотоволосые. Тут только Веприк заметил роскошные одежды своей матери: голубые и синие шелка, разукрашенные вышивками и драгоценными камнями по вороту, жемчуг в косах, резные браслеты.

— Маманечка! — удивился он. — Королевна ненаглядная! А как же ты во сне ко мне приходила в одной рубашечке?