Хатка Бобра - Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

— Не Уроды, а Чудороды, — поправил Чудя. — То есть он — Урод, а я — Чудород.

Царица внезапно перестала кидаться и закатила вверх свои лупатые глаза.

— Довели меня, бедную, — всхлипнула она, тесня руками свою широкую грудь. — Дыханье в груди перехватило!

— Какое дыхание, душенька? У тебя же жабры! — простодушно напомнил ей муж.

— И этому бессердечному тюленю я отдала всю свою молодость! — продолжала жаловаться себе самой царица, кротко хлопая ресницами.

— Молодость отдала, дай хоть в старости пожить спокойно, — ляпнул царь и прикусил язык.

— Вон! Из! Моего! Дома! — заорала морская владычица. — Оба! Убирайтесь немедленно! Чтоб ноги вашей в этом море не было!

Бурлящий водяной поток завертел Чудорода и понес прочь. По всему телу шипели воздушные пузырьки, в голове шумело от коловращения. Рядом с ним, кувыркаясь и булькая, летел морской царь. Кажется, они проломили крышу прозрачного дворца — с такой скоростью их несло. Через минуту глубоководное царство, его светящиеся обитатели и разноцветные скалы стали для Чуди лишь красивым воспоминанием.

Когда русские мореходы угрюмо подплывали к африканскому берегу, первыми, кого они там увидели, были Чудород в обнимку с морским царем, которые сидели на прибрежной скале и пели «Не зореньку ясную». Товарищи, не веря глазам, соскочили с лодки, по колено в воде бросились к Чуде, а потом так долго и радостно обнимали и целовали его, что нечаянно даже морского царя поцеловали несколько раз. Ветер восторженно свистнул и кокнул пустую лодку о берег, отчего она развалилась на щепочки.

— Эй, человечки! — крикнул Стрибог. — Ну, как я вас прокатил? Ха-ха-ха! Любой позавидует! Слыхали ль вы, чтобы кто-нибудь быстрее плавал? И даже без паруса. В следующий раз вообще без лодки поплывем! Полетите, маленькие людишки, как птицы — одежду только придется снять, чтобы не надувалась!

— Ждем-не дождемся, — ответили путешественники, пытаясь себе представить, как они, словно журавли, появляются в небе над родной деревней, все — в чем мать родила. Насчет того, что им позавидуют, большой уверенности не было, но помнить будут долго.

— Ну, счастливо оставаться! — пожелал им ветряной бог. — В пути не робейте, идите навстречу всякой беде. Опасности презирайте. А мне пора: мне в ваши края весну-красну нести надо!

— Да неужели мы уже так долго странствуем? — изумился Чудород, прислушиваясь к затихающему над морем хохоту ветра.

Друзья устроились на песочке, послушали рассказ о последних событиях в подводном царстве и осмотрелись.

Картина природы вокруг них печалила однообразием. Море-то было велико, а берег африканский — так себе, песок да камни. За скалистым гребешком росли несколько убогого вида деревьев: ствол весь голый, как коза объела, а наверху воткнут зеленый пучок вроде ботвы от репки. Конечно, до веселой березовой рощи или до мохнатого ельника, где в изобилии растут лисички и рыжики, местным красотам было далеко. Веприк вспомнил, как шли они осенью с отцом по разноцветному волшебному лесу, слушали шелест и птичьи крики, смеялись, дразнили белок — и сердце от тоски защемило.

Зато с погодой путешественникам повезло: вокруг было тепло, как дома летом. Если сказать честно, они и сами не понимали, как далеко завез их бог ветров — как три раза от Киева до Сурожа.

— Вы меня в какой-нибудь прудик отнесите, пока жена сердиться не перестанет, — распорядился водяной. — Только сначала обмакните в море, а то засохну совсем по дороге.

Мужики втроем дотащили его до моря и кинулись за компанию в голубую воду. Дуняшка ходила около и тянула к купальщикам ручки.

— И — взяли, ребятушки! — скомандовал Чудя. Веприк ухватил морского царя за хвост, Добрило — под мышки, а Чудя — поперек толстого пуза, — и они понесли царя на сушу.

— Гляди-ка! — крикнул Добрило. — Идет кто-то!.. Эй, милый человек, ты не аль-араб ли будешь? Ты чего ж не черный? Нам сказывали, у вас в Африке мужики все черные… если мы, конечно, в Африку приплыли, а не мимо просвистели в темноте, — добавил бортник с сомнением.

Человек, появившийся на пригорке, нерешительно остановился при виде мокрых незнакомцев, вылезающих из моря.

— Ты нас не бойся! — закричал Чудя. — Мы хорошие — особенно я! Ты нам скажи — это аль-Сахара? Аль не Сахара?..

Встретившийся путешественникам местный житель был одет в широкую длинную рубашку и очень широкие пышные штаны, а вместо шапки макушка его была покрыта платком, свободно спускавшимся на плечи — платок не был нигде завязан и удерживался на голове натянутым поверх него веревочным обручем. («Из бани, видать, идет человек,» — решили березовцы.)