Хатка Бобра - Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

— Что ты орешь? — понизив голос, заругался на него Свен. — Тоже в подвал захотел, разрази тебя Перун?! Я отцу твоему шепнул в окошко, что ты здесь. Он говорит, чтоб ты домой шел, не вздумал князю да воеводе на глаза показываться. Легче ему будет, если тебя тоже в подвал посадят? Вот то-то. А батянька твой сам дорогу домой найдет, когда отпустят.

У Веприка голова кругом пошла: как можно отца одного здесь кинуть?! Вот оно, богатство-то чужое, прав был батянюшка, как будто чувствовал, что погубит оно его!.. Что делать-то теперь?

— Эй, парень! — сердито сказал Свен, разгадав мысли мальчика. — Не дури! Не делай хуже. Вернется батя, не у печенегов ведь в плену… Тебе ночевать-то есть где?

Не хватало только Веприку побираться теперь по всему Киеву. Пришел вчера еще с отцом, с богатством золотым, с мехами драгоценными, а стал сиротой голодным, холодным, ночующим где попало…

— Переночую, — буркнул он, не глядя на Свена.

— Ты, может, есть хочешь? Есть кому покормить-то?

— Покормлюсь.

Ему бы только из этого Киева выбраться — а в лесу не пропадешь. И не заблудишься, как в городе.

— Ты, знаешь что, ты возьми-ка мою рубашку на всякий случай, — сказал вдруг молодой дружинник. — Возьми, не кривляйся!

— Обойдусь.

— В наших краях, на севере, обычай есть: два воина рубашками меняются. Значит, обещают помнить друг о друге, — пошел на хитрость Свен.

— Моя рубашка на тебя не налезет! — мрачно сказал Веприк.

— Тебя зовут-то как?

— Вепрем.

— Батяня, наверно, назвал, чтобы сильным рос!

— Чтобы упрямым был! — ответил мальчик и наконец-то поднял на дружинника глаза.

— Оно и видно! — пробормотал Свен, стаскивая кольчугу.

Следом за кольчугой он скинул и меховую, крепкую рубашку из овчины, расшитую светлыми бляхами и, не успел Веприк понять, что происходит, ловко одной рукой подхватил кольчугу, а другой — швырнул рубаху мальчику под ноги. Повернулся и исчез в толпе, голый по пояс. Веприк было кинулся за ним, но испугался потерять чужую хорошую рубашку, вернулся, а когда поднял ее, Свена уже след простыл. Люди вокруг посмеивались. Веприк стоял на площади с подарком в руках.

К Чернобороду, он знал, дороги ему не найти: надо было меньше на отца полагаться и больше по сторонам глядеть, а теперь уж ничего не поделаешь. В сторону княжеского двора смотреть даже было страшно: а вдруг узнали уже, что ему тоже тайна клада ведома? Вдруг только и поджидают, чтобы схватить и в темную яму в подвале бросить?

Надо было выбираться к Днепру, за которым шла дорога в родные леса.

Солнечный свет медленно угасал, прохожих на улице становилось меньше и Веприк торопливо пошел в ту сторону, откуда плыл по воздуху влажный речной дух. Это было непросто: дорогу все время перегораживали дома и заборы, но наконец он увидел реку — далеко внизу под собой, под вознесшимся круто в небо защитным земляным валом. Возвращаться в темный город ему не хотелось и он полез вниз, проехал сколько-то на спине, ободрал ладони, но наконец попал на большую площадь у реки, где в темноте ворочалось еще довольно много народа: некоторые укладывались спать под навесами, а некоторые возились с телегами и лошадьми. У навесов горели костры.

Веприк с большим облегчением понял, что попал на торговую площадь. Он пошел выбрать себе место на ночь. Маленький охотник чувствовал, что ночью должен быть заморозок и надел свенову рубаху. Тут он почувствовал, как его злость на непрошеного дарителя хочешь-не хочешь проходит: уж больно хорошо грела рубашка, хотя и была ему намного ниже колен, словно у девчонки. Свои-то теплые вещи он оставил у Черноборода.

Он попробовал пристроиться у телеги с сеном, стоявшей недалеко от навеса, но оказалось, что место уже занято.

— Сюда нельзя. Я здесь по торговой надобности! — сердито сообщил обитатель сена, высовываясь наружу.

Веприк тут же узнал чудного грека, помогшего им с отцом разозлить великого князя.

— Дядя грек! — обрадованно сказал он. — Помнишь — сегодня утром? Моего батю дружинники поймали, а ты убежал!

— Да, — согласился грек. — Я бежал, как олень! За мной гнались русские воины, известные своей свирепостью и непобедимостью, но я не сдавался, я отважно… бежал, пока не убежал!

Веприк не заметил, чтобы за греком кто-то гнался, поэтому он хотел возразить, но тот не дал ему вставить ни слова и с воодушевлением продолжал:

— Но они меня выследили! Когда я пришел домой на греческий двор, меня уже поджидали два дружинника, делали вид, что выбирают ткани…