Вероника Батхен - Неужели я умру?

В один прекрасный день произведения Гелны неожиданно для нее самой оказались на полках местных книжных магазинов. Ее стали приглашать на семинары, лекции, благотворительные мероприятия. О Гелне писали газеты: «Первый автор, который пишет о людях, зная людей».

Мы продолжали творить, и с каждым произведением количество поклонников росло. Бывали даже случаи, когда нам анонимно присылали благодарность с чеками на различные суммы денег. Подвальчик становился все краше и больше, пока в один день не стал частью выкупленного целиком, здания. Нам удалось привлечь пару уличных художников для совместной работы. И спустя еще год удалось накопить достаточно средств и организовать первую выставку-аукцион. Успех был ошеломительный. Нас засыпали предложениями. Газетчики, когда-то злословившие мою личность, теперь восхваляли возрождение творчества в Школе искусства имени Ромаля. Да, именно так мы все вместе решили назвать наше общее создание.

Во всей этой совместной суете, в преодолении единого пути я находил наслаждение и безмерную радость. Наш дом с каждым днем все больше окутывала гармония. Очередные приключения объединяли нас и открывали новые страницы жизни, влюбляя в каждую строчку новой главы. Я женился на Гелне, и через должное время у нас родился сын, которого мы назвали в честь дедушки — Бродо-младший. Наша семья стала больше и в разы счастливее. Во мне проснулось новое чувство необъяснимой привязанности и ответственности, которую можно познать, когда ты становишься папой. Удивительно, что то же самое мне сказал отец, который открыл новые эмоции, став дедушкой. Появление ребенка — это встреча с ангелом, которого ты оберегаешь до того момента, когда он станет хранителем для своих детей. Воспоминания из детства, которыми я так дорожил, вернулись в настоящее: семейные пикники, поездки на озеро, беседы обо всем. Я дал себе обещание, что мой сын будет самым счастливым в мире человеком. Я надеюсь, мне разрешат наблюдать украдкой с небес за его жизнью, а может, даже стать его Вестосом. С каждым днем, оглядываясь на произошедшее, я искренне благодарил за каждую линию событий и в один день пришел к ясной мысли, что совсем забыл о Лимерции, мистере Русте, тюрьме, Мортем, больничной кушетке. Как будто всего этого никогда не существовало. И только спустя два года до меня дошла весть о внезапной смерти мистера Руста от сердечного приступа. Случившийся накануне его смерти необъяснимый пожар унес с собой безвозвратно сотни картин. Что касается Лимерция, то это осталось за мантией неизвестности. Ходили разные слухи: будто бы он и устроил тот самый поджог. Другие говорили, что он отравил мистера Руста с целью присвоить его деньги и на следующий день необъяснимым образом пропал без вести. Третьи утверждали, что теперь Лимерций бродяжничает, застряв в хмельном слое мира. Предсказуемые, пусть и покрытые тайной пути к жажде власти. В тот момент мной овладела печаль, ведь несмотря ни на что, я продолжал любить своего друга. Удивляясь самому себе, я осознал, что о Лимерции сохранились только хорошие воспоминания. Как жаль, что мы бессильны изменить людей, заставить их опомниться. Быть может, мы еще встретимся, мой друг.

Мысль о том, чтобы выкупить библиотеку не покидала меня. Но средств на покупку и восстановление этого здания катастрофически не хватало. Большая доля библиотеки принадлежала партнерам мистера Руста, и после его смерти обессиленная постройка полноправно перешла в их владения. Месье Деданж с болью смотрел на удручающие последствия пожара. Дом был окрашен в обугленный красно-золотистый цвет. Стены были перекошены, будто пытались вырваться и убежать во время поджога. Стеклянная крыша закоптилась и теперь превращала лучи солнца в мрачные тени, создавая жуткое ощущение небытия. Боль этого здания пропитывала округу, придавая мрачность и скорбь улицам. После продолжительного молчания месье Деданж спросил у меня:

— Шаду, ты слышал миф о птице Феникс?

— Да, в детстве дедушка рассказывал мне о ней, но я плохо помню… — слегка стыдясь, ответил я.

— Предвидя смерть, Феникс сжигает себя в собственном гнезде и появляется снова из пепла…

— Символ возрождения и триумфа вечной жизни…

Мы оба улыбнулись, и в наших глазах сверкнула единая надежда, понятная без слов. Мы вернемся сюда, обязательно вернемся.

И вот однажды, сам того не ожидая, я получил письмо от некоторого господина, который владел судостроительной компанией в далекой северной стране. Его звали мистер Чоду. Мне довелось с ним познакомиться на одной из выставок. Он выражал сильное желание приобрести мою первую картину с изображением отца и сына. Тогда я отказал ему, объясняя, что для меня это больше, чем произведение, — это отражение моей души и память об одном очень близком человеке. Чоду был явно огорчен, но в то же время впечатлен моими словами. В письме аккуратным почерком было написано: