Корнелия Функе - Потилла

– Эй, что такое? Что это она там говорит? – затараторил «Дональд» за спиной Артура.

И тут произошло невероятное.

Вжи-и-ик! Кр-рах! Бробобоб! Ийонг! «Микки» в ужасе развернулся и, вытаращив глаза, наблюдал, как против него выдвигались все межгалактические войска детской комнаты. Громыхая, треща и стуча, тарахтя и звеня, катились, ковыляли вразвалку, перемещались бочком со своих полок танки и вездеходы, роботы и вертолёты, луноходы и космические корабли. Они жужжали из-под кроватей и шкафов и напирали с невообразимым грохотом со всех сторон, нацеливаясь на своих владельцев. Горячо любимые лазерные мечи близнецов, ночами всегда висевшие на стене над их кроватями, выли и дёргались на крючках, пока не сорвались с них. А в каком-то выдвижном ящике надрывался язвительным хохотом «мешок смеха».

Артур сиял торжествующей улыбкой. Потилла победно смотрела на него. Её маленькие ножки взволнованно приплясывали. Среди свихнувшейся техники топтался ошарашенный «Микки» в безуспешной попытке остановить это невообразимое полчище. А «Дональд» в ужасе выглядывал из-за спины Артура, не решаясь пойти на подмогу брату.

Тут Потилла подняла руки – и в комнате воцарилась мёртвая тишина. Только один робот со звоном рухнул. Трое мальчиков испуганно вздрогнули.

Фея была бледна как полотно, её кукольная улыбка бесследно исчезла с лица, а взгляды, которые она метала, были подобны осколкам стекла. Она медленно повернула голову и посмотрела сначала на «Микки», потом – на «Дональда», который всё ещё прятался за спиной Артура.

– Да эта кукла – ведьма! – наконец прошептал «Дональд» и, спотыкаясь, перебежал к своему брату.

Артур сделал шаг назад и ощутил спиной ручку двери.

– Она живая! – шептал «Дональд». – По правде живая!

Его брат не проронил ни слова и лишь молча кусал нижнюю губу.

– Ну, тогда пока, – с трудом выдавил Артур, удивляясь, что смог издать хоть какой-то звук.

Не поворачиваясь, он нашарил за спиной ручку двери и выскользнул с Потиллой из комнаты.

На следующее утро за завтраком близнецы были тише воды ниже травы. Они уныло жевали свои бутерброды и враждебно поглядывали на Потиллу. Время от времени шушукались между собой, и это немного беспокоило Артура. Но пока что мальчишки не предприняли ничего, что могло бы послужить местью за их ночное поражение: не вымазали Артуру мёдом ручку ножа, не подсыпали перца ему в повидло, не устроили никакой подлой засады под столом. Они явно ничего не рассказали тёте Эльсбет, поскольку у неё не было другой темы, кроме малорослости Артура и спортивных достижений её собственных отпрысков.

Но Артур не доверял этому притворному миролюбию. «Затишье перед бурей», – с тревогой подумал он, посадил Потиллу на руку и поднялся из-за стола:

– Я пойду к Эстер.

– Как хочешь, – колко сказала тётя Эльсбет. – Но ровно в час дня мы садимся за обед.

Бен и Бруно молча таращились ему вслед.

Эстер сидела в гамаке под большим сливовым деревом, которое простирало свои ветви далеко в сад тёти Эльсбет, и читала. Каждую осень она и дядя Курт ворчали из-за листвы, падающей на их территорию, но сливы с этих веток, разумеется, собирали и ели.

– Ах, скорее бы наступил вечер! – воскликнула Эстер и бросила свою книгу на газон. – Я так волнуюсь, что у меня мурашки в животе!

– Пустые слова. – Потилла спрыгнула с руки Артура в высокую некошеную траву. – Ох уж это ваше безрассудное человеческое нетерпение!

Артур вообще ничего не сказал. Его запас мужества был полностью израсходован минувшей ночью.

– Магистр Артур! – с укоризной сказала Потилла. – Не стойте же столбом, поведайте вашей подруге о ночных событиях, чтобы она поняла, какие опасности нам грозят.

– Что такое? Что произошло? – удивилась Эстер.

– Ах, опять эти близнецы! – Артур сел в гамак рядом с ней.

По другую сторону от живой изгороди послышались какие-то шорохи.

– Что это? – забеспокоился Артур.

– Ничего. Какая-то птица, – отмахнулась Эстер. – Рассказывай уже!

– Если это птица, то уж очень крупная! – заметил Артур и недоверчиво прислушался, но всё было тихо.

И он рассказал – о похищении и освобождении, об одичавших игрушках и онемевших близнецах. Эстер слушала и не могла надивиться.