Константин Алтайский - Алдар-Косе [По мотивам казахских народных сказок]

— А почему у меня две щеки и один рот?

— Спеси и чванства в тебе столько, что надуваешься ты двумя щеками, а красноречия едва хватает на один рот.

— Почему у меня две ноздри, но один нос? — взбеленясь, спросил хан.

— Даже один нос ты успеваешь совать во все чужие дела, а ноздрей две потому, что ты вынюхиваешь и вареное, и жареное. От ярости хан едва нашел силы задать десятый вопрос:

— Скажи мне напоследок, облезлый ты пес, почему у меня два бока и одно седалище?

— Одним седалищем ты не по разуму и не по способностям восседаешь на ханском престоле. За это тебе намнут скоро оба бока.

— Хватит! — взревел хан. — Я целый час слушал твое глумление. Сейчас ты у меня заговоришь по-другому. Эй, нукеры, плети!

А у безволосого насмешника в глазах смех, а не страх:

— Не ори, хан! Это вредно для печени. Разреши задать мне один вопрос. Я уверен, что услышав его, ты повременишь наказывать меня.

— Ну шайтан с тобой, спрашивай.

— Не можешь ли ты, мудрый из мудрых, объяснить, почему, как только я сяду на вороного коня, в карманах у меня сразу удваиваются деньги?

Хан открыл рот от удивления, а плешивый добавил:

— Обрати внимание на масть коня. Пробовал я садиться на сивого, гнедого, буланого — ничего не получается. А как сяду на вороного, в кармане вместо трех золотых монет сразу оказывается шесть.

— А не морочишь ли ты мне голову, лысый пройдоха? — засомневался хан.

— Это легко проверить. Клади мне в карман кошелек с золотом и вели оседлать вороного коня.

Хан распорядился:

— Оседлать и привести сюда моего вороного аргамака!

Не успел Алдар-Косе оглянуться, — перед ним оседланный вороной скакун грызет удила, бьет землю копытом.

Хан, трясясь от жадности, наполнил самый вместительный из кожаных кошельков золотыми монетами:

— Садись скорей на коня, дорогой гостюшка! Как можно медлить в таком важном деле?

Алдар-Косе вскочил в седло, гикнул и был таков.

Ханские придворные в один голос посоветовали:

— Скорее, хан, снаряжай погоню за негодником!

Но хан схватился за седую гладкую бороду:

— Бесполезно! Ведь я дал этому проходимцу самого быстроногого коня!

лдар-Косе часто встречался с муллой Нургали и при каждой встрече обязательно вышучивал аллаха. То выдумает, что аллах объелся казы и мучается животом, бегая под каждый встреченный кустик, то уверяет, что аллах украл на базаре уздечку, его поймали и этой же уздечкой выпороли, то хохочет над аллахом, которому портной укоротил халат, из-за чего у них произошла драка.

Слушал-слушал мулла Нургали нечестивые шутки Алдара-Косе и наконец пригрозил ему:

— Смотри, безбородый, покарает тебя аллах!

А тот рассмеялся:

— Что ты! Мы с аллахом давнишние друзья, водой не разольешь. Не веришь — проверь!

— Как же это я могу проверить?

— А вот как. Стрясется с тобой беда — обратись ко мне, а я по-свойски попрошу аллаха помочь.

Мулла недоверчиво покачал головой.

В ту же ночь Алдар-Косе потихоньку угнал со двора муллы козу и привязал ее верстах в двух от аула в старой, заброшенной кошаре.

Утром, проходя мимо жилья муллы, безбородый шутник услышал стоны:

— Ты что стонешь, мулла? Или поясницу ломит?

— Причем тут поясница? Воры козу увели. А коза у меня, сам знаешь, дорогая, ангорская. Шерсть у нее белее снега, на ощупь мягче шелка.

— Вот нечестивцы, — притворно возмутился Безбородый. — Не пощадили духовного сана. Куда только аллах смотрит!

Алдар-Косе опустил глаза, а мулла коршуном налетел на насмешника:

— Ты бахвалишься дружбой с аллахом. Вот и попроси его по-приятельски помочь. Ему ведь сверху-то все видно.

— Изволь. Попрошу.

Подняв безволосое лицо к небу, Алдар-Косе закричал:

— Аллах, эй, аллах! Помоги своему верному слуге, мулле Нургали. Козлокрады увели у него ангорскую козу. Где она сейчас? А? Не слышу. Что ты сказал? Говори громче. Повтори, пожалуйста. Так, так. Ну вот. Теперь все разобрал. Спасибо, друг, спасибо. Сейчас обрадую муллу.

Безбородый расплылся в улыбке:

— Аллах говорит, что коза твоя стоит на привязи в старой кошаре около оврага. Спеши, а то козлокрады угонят ее, рогатую, на базар.

Мулла бросился со всех ног в кошару и — верно! — обнаружил там свою козу.