Сакариас Топелиус - Сказки З. Топелиуса, профессора Александровского университета в Гельсингфорсе

— Это та самая звезда, которая поднимается в иудейской земле над Вифлеемом в сочельник под Рождество, и светит всему миру, — ответила Шарлотта.

— Отчего она так ярко светит? — спросил король.

— Она ярко светит потому, — отвечал Фредерик, — что наш Спаситель родился в эту ночь, а он есть тот светоч, который озаряет весь мир. С этой ночи свет будет прибывать и дни делаться длиннее.

При этих словах король сильно задрожал и опять спросил:

— Как же зовут этого владыку и короля света, который родился в эту ночь и пришел спасать мир от грехов и мрака?

— Иисусом Христом, Сыном Божиим, — в один голос ответили дети.

Не успели они договорить этих слов, как вся гора задрожала и с страшным грохотом рушилась. Сильный порыв ветра ворвался в огромное зало и опрокинул трон короля, между тем, как яркий свет звездочки начал мало помалу проникать в самые темные расщелины горы. Все трольды рассеялись подобно дыму и осталась только одна ледяная елка, да и она начала блестеть и таять, а с высоты послышались, на подобие звуков арфы, голоса ангелов. Дети закрыли лицо руками и не смели взглянуть наверх и на них нашел точно сон, какой бывает, когда сильно устанешь; после этого они не знали, что дальше происходило в горе.

Когда они опять проснулись, то увидали себя в своих постелях.

Печка топилась, а старуха няня, которая каждое утро будила их, стояла около кроватей и говорила:

— Вставайте скорее, а то опоздаете в церковь!

Фредерик и Шарлотта приподнялись и с ужасом посмотрели на няню, не с локоть ли она ростом и нет ли у ней бороды, и не предлагает ли она им драконовой крови и чешуи от жуков. Но вместо того они заметили, что стол был уже накрыт, на нем дымился кофе и лежали только что испеченные свежие булки. Детям давали кофе только утром на Рождество, в другие же дни они его не получали. С улицы слышалось побрякиванье колокольчиков от множества саней, в которых народ длинной вереницей ехал в церковь. Все окна на улице были освещены, но яснее всех сияли освещенные окна церкви.

Фредерик и Шарлотта переглянулись и не посмели рассказать няне Катерине, что они были у трольдов. Быть может, она бы засмеялась и не поверила им и сказала бы, что они всю ночь проспали в своих постелях. — Ведь ты не знаешь этого, и я не знаю, да и никто хорошенько не знает, как это было. Но если ты знаешь и я знаю, то покажем вид, как будто не знаем, и если никто не знает, то никто и не может знать, что ты знаешь и что я знаю, и теперь ты знаешь столько, сколько я знаю, а я ничего не знаю, и потому было бы забавно знать, что ты знаешь, и много ли ты больше меня знаешь?

Я знаю только одно, что недовольные дети рано или поздно попадут к трольдам. Там их будут угощать кусочками льда, драконовой кровью и чешуей от жуков, вместо тех хороших подарков, которыми они пренебрегали у себя дома. Потому что царь тьмы и греха овладеет ими незаметно. Счастливы они будут, если тогда взойдет перед ними посреди мрака ясная звездочка и они в состоянии будут произнести слово, от которого все злое рушится и исчезнет.

Фредерик и Шарлотта никогда не могли забыть Рождества у трольдов. Мало того, что они остались совсем без подарков, им было так стыдно самих себя, что в то утро они не смели поднять глаз в церкви, в которой было так светло и прекрасно, — туда спустилась звездочка из Вифлеема, зажгла все свечи и засияла в веселых глазах всех добрых детей. Фредерик и Шарлотта очень хорошо заметили все это, но не посмели взглянуть вверх. Они решились быть также добрыми детьми. Сдержали ли они свое обещание? Этого я не знаю, но охотно готов поверить. Впрочем, когда ты их встретишь, то можешь спросить.

ветло и весело живется на Божьем свете среди красного лета. Птицы поют, деревья покрыты листьями; солнце как будто погружается в озеро и остается там все время, пока петух дремлет на насесте, а потом выходит из озера раньше, чем этот петух успеет порядком обуть чулки.