Тамара Михеева - Асино лето [litres]

– А про их герань уже страшные истории сочиняют, – добавил Сева. – Вот, Ася, расскажи, расскажи!

Ася послушно поведала Алёнкину историю.

– Представляете, что может случиться, если легенда доживёт до следующего лета…

– Что? – спросила Ася.

– Цветок на самом деле будет про́клятым, вот что! Где вы тогда будете жить?

– Он почти совсем высох…

– Ах, не может быть! – феи Манюня и Маруся готовы были расплакаться.

– Вот что, красавицы мои, бросайте все дела и бегите, спасайте герань, – сказала Сдобная булочка.

Феи тотчас растворились в воздухе. Ася подхватила их цветочную гирлянду и повесила её под самым потолком.

– Ах, оставьте! – остановила её Сдобная булочка. – Вы же в гостях! Прошу к столу, будем завтракать!

Что это был за завтрак! Крошечные пирожки и гренки, булочки с хрустящей румяной корочкой, всевозможное печенье, блинчики с мёдом, маслом, сыром, сметаной; варенья было двенадцать сортов, а ещё фруктовые салатики и три сладкие каши на выбор. Горсть пирожков – как горсть семечек для Аси. Душистого травяного чаю ей налили в самую большую гномью бочку (зимой в ней солили огурцы). И всё равно было столько всего, что Ася объелась. Ей смешно было видеть привычные вещи, вроде рисовой каши, только уменьшенные в сотни раз. Крохотные кружечки и тарелки, ложки в полспички, изюм размером с маковое зёрнышко. «Где они берут всё это? – недоумевала Ася. – Может, и в городах живут гномы, может, у них тоже есть заводы и фабрики, как у нас? Кто-то же делает им посуду, шьёт одежду, выращивает такие крошечные груши и виноград…» Было очень любопытно, но Ася постеснялась спросить.

– Сдобная булочка очень богата, – сказал Сева, облизывая серебряную ложку. – Она единственная дочь Лесного царя.

– Да-да, и мы в родстве с Морским царём, – подтвердила Сдобная булочка. – А он самый первый богач на Земле. То есть в воде… В общем, везде.

И она рассмеялась.

Может быть, после этого Ася и успела бы на обед, но на обратной дороге Сева, Горыныч и Ёж затеяли сражение в лесном ручье, и ей приходилось то и дело спасать тонущих. Гномам-то хорошо: они обсохнут где-нибудь на верхушке сосны и будут дальше играть, а ей, Асе, объясняйся теперь с вожатой.

– …Ты долго будешь у меня молчать?

– Нет, я… я за ягодами ходила, – выпалила Ася.

– За какими ещё ягодами?

– За земляникой.

– Ася, – стараясь быть доброй и терпеливой, сказала вожатая Лена, – я понимаю, ты первый раз приехала в лагерь и тебе, возможно, трудно привыкнуть к порядку, к дисциплине. За территорию лагеря уходить нельзя. Это правило номер один. Если все самовольно будут ходить за ягодами, где я буду вас искать?!

Ася молчала. Наверное, по здешним правилам она должна была что-то сказать, потому что Лена явно ждала от неё чего-нибудь вроде «Извините, пожалуйста» или «Я больше не буду». Но Ася вины за собой не чувствовала, а давать опрометчивые обещания опасалась. Поэтому молчала. Вожатая Лена вздохнула:

– К тому же в столовую нельзя приходить босиком. Иди за стол, и чтобы этого больше не было.

Ася чуть не присела в реверансе, но спохватилась. За столом к ней привязалась Наташка Ястрова.

– Знаешь что, Ася, это уж слишком! Мы всё утро тренировались, у нас скоро матч, а ты где-то гуляешь.

– Я же не в команде!

– Ну и что? Тренироваться надо всем, вдруг запасные понадобятся.

– Я же не играю в футбол!

– Ну… ты бы могла поболеть.

То, что Ася должна болеть за Наташкину команду, сомнений, видимо, не вызывало. Ася быстро глянула на Кольку Огурцова и подумала, что если когда-нибудь ей придётся смотреть футбол, то болеть она будет за его команду.

Колька, почувствовав взгляд, обернулся и встретился с Асей глазами. Он хитро улыбнулся, будто точно знал, где Ася пропадала всё утро.

А после обеда подошёл к ней и сказал:

– Прасковья, а, Прасковья!

– Что?

– А ведь Прасковья – это не Ася совсем, а Паша. Мне Василий Николаевич сказал.

– Я знаю, только мне не нравится, когда Паша. Как мальчик.

– Мало ли что тебе не нравится! – ухмыльнулся Колька. – Мне вот не нравится, что Настька меня Кукумбером зовёт, но кому это интересно?

– Почему Кукумбером?

– Ну-у, она же у нас в Лондоне полгода жила, англичанка почти!

– И что?

– Знаешь, как «огурец» по-английски пишется? Смотри!

И Колька нацарапал ногтем на загорелой руке: „Cucumber“.

– Как там читается, я не знаю, а пишется вот так. Так что… раз я – Кукумбер, быть тебе, Прасковья, Пашкой-Простоквашкой!