Иосаф Любич-Кошуров: Сон Лилии [Легенды и сказки]

И он пристально, с выражением мучительного вопроса, смотрел в глаза человеку в крылатке и думал, понимает ли он его, или тоже не понимает.

И ему вдруг показалось, что в этих глазах, глубоко впавших, с маленькими морщинами, расходившимися лучеобразно к вискам, светится что-то глубокое, какая-то мысль, которую человек этот затаил в себе, и о ней никто не узнает, потому что он никому о ней не скажет, и в глазах горит только ее отблеск…

— Кто вы? — спросил рыцарь Большого Меча переменившимся голосом.

Он даже вздрогнул.

Этот человек так был не похож на других людей. Он сейчас только подумал об этом.

В нем все было обыкновенно, и даже глаза его, когда рыцарь Большого Меча спросил «кто вы», как будто потухли вдруг. Но это то и отличало его от других людей — эта тайная мысль, скрытая глубоко и на одну минуту сверкнувшая в глазах и опять словно потонувшая в них.

И почему эта мысль загорелась в его глазах, когда он увидел рыцаря Большого Меча?

— Вы — алхимик? — сказал рыцарь Большого Меча.

На минуту в лице человека в крылатке появилось недоумение. Потом глаза его скользнули быстро по всей фигуре рыцаря Большого Меча и остановились на его лице с выражением величайшего любопытства.

— Вы — алхимик, — повторил рыцарь Большого Меча утвердительно, уже не в форме вопроса. Он и правда так думал в ту минуту.

— А кто вы? — спросил человек в крылатке.

— Я — рыцарь Большого Меча, — ответил рыцарь Большого Меча, — я поклялся на листах скорби заступаться за несчастных и обиженных.

Он вопросительно взглянул на «алхимика». Он уже не сомневался, что перед ним алхимик. Он не знал только, тот ли это алхимик или другой.

И потому он нарочно упомянул о листах скорби.

Ему хотелось знать, известно ли этому человеку о листах скорби.

И, должно быть, «алхимик» понял, зачем рыцарь Большого Меча заговорил о листах скорби и почему так вопросительно смотрел ему в лицо.

Он сразу вдруг стал необыкновенно серьезен, — так же серьезен, как рыцарь Большого Меча.

— Я ничего не знаю о листах скорби, про которые вы говорите, — ответил он, — но во всяком случае не сделаете ли вы мне честь посетить меня?..

— Хорошо, — ответил рыцарь Большого Меча.

Он теперь уже ни на минуту не сомневался, что человек в крылатке — не совсем обыкновенный человек.

Человек в крылатке даже говорил, как раз так, как объяснялись между собой герои легенды о рыцаре Фламелло.

И он вложил меч в ножны и сказал:

— Пойдемте.

Он вполне доверялся человеку в крылатке.

И они пошли рядом, рыцарь Большого Меча и этот «алхимик», как два друга, живущие одною жизнью, ищущие одной правды.

Они шли по кривым грязным переулкам, застроенным каменными, с облупившейся штукатуркой, с темными пятнами от сырости, домами, минуя грязные лужи или проходя через них по прогнившим, осклизлым от грязи доскам, положенным временно вместо мостков.

Они оба молчали.

Они были уже очень далеки от места их первой встречи, когда «алхимик» остановился и сказал:

— Ну, вот, мы и пришли.

Перед ними был большой трехэтажный дом с маленькими темными окошками и двумя подъездами. Каменные ступеньки, которые вели к подъездным дверям, были сплошь покрыты тонким липким слоем грязи. Такую же гряз рыцарь Большого Меча ощутил под своими ногами на каменной лестнице, когда «алхимик» отворил дверь, и они вошли в дом и стали подниматься по лестнице.

Удушливый, смрадный запах стоял на лестнице.

«Алхимик» жил на третьем этаже, и рыцарь Большого Меча порядочно устал, пока добрался до его комнаты. Все-таки он чувствовал себя много лучше в этой комнате. От вони на лестнице, от усталости у него начинала болеть голова, а в комнате было светло и воздух был чище.

Он обрадовался и тому, что светло, и тому, что открыта форточка в окошке, и тому, что около окошка увидел большое покойное кресло.

Он сейчас же забрался на это кресло.

«Алхимик» снял крылатку и сел против него на стуле.

— Расскажите мне, — сказал он, — как вы клялись на листах скорби.

Рыцарь Большого Меча ждал именно этого вопроса и только попросил «алхимика» подождать, пока он отдохнет.

Потом он приступил к рассказу.

Сначала он рассказал о книге, из которой узнал о рыцаре Фламелло, о графе Жофруа и об алхимике, затем передал историю своего знакомства с этим алхимиком.

Со всеми подробностями он рассказал, как алхимик посвятил его в рыцари и заставил поклясться на листах скорби.

Когда он кончил, «алхимик», сидевший теперь перед ним на стуле и внимательно его слушавший, сказал: