Джанни Родари - Гондола-призрак

— И чем же дело кончилось? — тревожно спросил Хлебожуй.

— Как бы вы думали? Его высочество умолил надзирателя отправиться в подвал и заколотить проклятый гвоздь, и только после этого уснул спокойно!

— Ты будешь, наконец, рассказывать толком или нет?!

— Фу ты, ну ты, какой сварливый! Обед сегодня, что ли, повар переперчил? Заканчиваю сию секунду! Как вам известно, синьор Панталоне подкупил тюремщика и спланировал побег сына халифа. План был таков: в рождественскую ночь тюремщик открывает камеру, беглец выскальзывает из нее, спускается в коридор третьего этажа, выводящий на Мост Вздохов, и выпрыгивает из окошка в канал, где его уже поджидает гондола. И план был полностью выполнен!

— Но где же в таком случае сын халифа?

— Ну и туги же вы на ухо, Везувием [29] Потухший вулкан Везувий расположен у Неаполитанского залива и является одной из главных его достопримечательностей. клянусь! В тюрьме, где же еще!

— Но почему, во имя Магомета?

— Потому что он слишком хорошо воспитан, как я уже тщился вам растолковать. Прежде чем сбежать, он непременно хотел отдать визит коменданту Пьомби и поблагодарить его за гостеприимство. Вотще пытались мы убедить его, что последствия у подобной учтивости будут самые печальные. Он стоял на своем. «Я не могу уйти из дома, не попрощавшись с хозяином. Так поступают мужланы, а я благородный человек и останусь им при любых обстоятельствах». Так и сказал! После чего мне ничего не оставалось, как поинтересоваться, не возражает ли он, если я сбегу вместо него: я известен своей невоспитанностью и не обязан раскланиваться с начальством. Он любезно согласился, а тюремщик ничего не заметил. Так что я без помех выбрался на Мост Вздохов, открыл окошко и был таков. Внизу меня поджидала гондола, а в ней — листок с указаниями, куда плыть. Из осторожности я не стал забираться в гондолу, а поплыл рядом с ней, держась за борт как за спасательный круг. Но вдруг силы меня оставили. К тому же я, к ужасу своему, услышал, что меня кто-то преследует. И тут я лишился чувств. А когда пришел в себя, то почувствовал, что заперт в ящике до того узком и темном, что решил поначалу, будто я в гробу. Но постепенно сообразил, что ящик этот все-таки отличается фасончиком и его погружают на корабль. Тогда я уснул спокойно. И проснулся от пушечной пальбы. Но как я погляжу, морское сражение не принесло никому особого ущерба. Надеюсь, то же можно будет сказать и о моей истории, которая здесь кончается.

Излишне говорить, что первым, кто обрел дар речи и поспешил им воспользоваться, был астролог Омар Бакук.

— Сколь ни горестно мне в этом признаться, — провозгласил он, — но в рассказе этого молодца я сразу признаю величие души нашего царевича. Он скорее согласится умереть, чем нарушить правила хорошего тона.

— Но как же вытащить из тюрьмы столь учтивого юношу? — ошарашенно прошептал Али Бадалук. — Это же просто невозможно!

И тут-то Арлекин понял, что настал момент ему приходить в себя.

— Возможно! — провозгласил он, указуя перстом в грудь астролога.

ту самую ночь, когда Пульчинелла столь счастливо воспользовался подарком судьбы, чтобы ускользнуть из Пьомби, Мустафа был осчастливлен в своей камере визитом подкупленного тюремщика. Который, будучи убежден, что в камере нет никого, кроме неаполитанского воришки, отвесил распростертой на тюфяке фигуре пинок, от которого кит пробудился бы. Но, к величайшему своему смущению, в ответ на свое не слишком вежливое приветствие он услышал не проклятия на неаполитанском диалекте, а голос Мустафы, которому даже в этих обстоятельствах не изменила его вежливость:

— Приветствую тебя, добрый человек! Как хорошо, что ты меня разбудил, мне как раз привиделся ужасный сон. До сих пор дрожу, вспоминая его. Так что, дорогой друг, еще раз — спасибо!

— Святой Марк, да что же это! — взвыл тюремщик. — Ваше высочество, вы?! Я же собственными руками час назад отпирал вам дверь и видел, как вы, с позволения сказать, так сиганули в канал, что у меня аж дух занялся…

— Все верно, ты действительно отомкнул дверь, — улыбаясь, ответил сын халифа. — Как верно и то, что ты видел лихой прыжок. Но я изменил свои планы касательно побега. И уступил место моему товарищу по камере, который в силу низкого происхождения ценит свободу больше хороших манер.