Китти Ричардс - Рататуй

– Сегодня важный день, – сказала она. – Тебе следует им что-нибудь сказать.

– Что, например? – спросил он.

– Ты же теперь босс, – напомнила она. – Вдохнови их.

Мгновение спустя Лингвини обратился к персоналу кухни со своей зажигательной речью.

– Сегодня важный вечер, – начал он. – Голодные клиенты уже в пути, а с ними и их огромное эго.

Стоп... что-то явно пошло не так.

– В том смысле, что сюда придёт Эго. Критик. И он закажет... что-то... что-то из меню.

Повара смущённо обменялись взглядами. Колетт закрыла рукой лицо. Это было не то вдохновение, на которое она рассчитывала.

Реми наблюдал за всем через окно кухни. Он глубоко вздохнул.

Лингвини тем временем взмок от напряжения:

– И нам нужно будет приготовить это «что-то»! – пояснил он. – Если, конечно, он не закажет холодные закуски. Типа салата.

Реми вновь вздохнул. Это становилось болезненным.

– Не можешь просто взять и бросить всё, да? – раздался голос.

Реми резко обернулся. Перед ним был Эмиль.

– Тебе правда не следует тут находиться в рабочее время ресторана, – сказал Реми. – Тут небезопасно.

– Но я голоден! – жалобно воскликнул Эмиль. – И мне даже не нужна здешняя еда для счастья. Суть в том, друг мой, чтобы не быть придирчивым.

Он прочистил горло.

– Смотри и учись. – Тут Эмиль приподнял край брезента, за которым лежал крупный кусок сыра.

В тот же момент Реми увидел, что сыр находился внутри ловушки.

– Нет, стой! – прокричал он.

Он кинулся к Эмилю и оттолкнул его в сторону. Но, к несчастью, Реми сам угодил прямо в ловушку и оказался взаперти.

– О нет! – застонал Эмиль. – Ох, нет, нет, нет! Что же нам делать? Пойду за отцом.

Внезапно над ними нависла тень. Она принадлежала Живодэру. И Живодэр злобно усмехался.

Со скоростью пули Эмиль спрятался среди помойных баков. Живодэр поднял ловушку с ух-мылкой, растянутой до ушей.

– Может, ты и умная, – сказал он, – но не забывай, что ты всего лишь крыса.

На кухне же Лингвини продолжал свою пламенную речь, пошедшую наперекосяк:

– Это правда, что он отнял у нас целую звезду, когда в последний раз рецензировал ресторан. Это правда, что, вероятно, это и убило Гюс... моего отца. Но я скажу вам лишь одно...

На этом месте в двери кухни вломился Мустафа.

– Эго уже здесь, – объявил он.

Все замерли. Казалось, будто из комнаты внезапно высосали весь воздух.

Тут Колетт нарушила паузу.

– Антон Эго – это просто ещё один клиент, – сказала она. – А теперь за готовку!

Именно это всем и необходимо было услышать. С воодушевлением повара вернулись к работе.

Тем временем в переулке Живодэр поставил ловушку в багажник своей машины. Он вновь усмехнулся.

– Итак, мне пришла на ум довольно простая договорённость. Ты создашь для меня новую линейку замороженных полуфабрикатов от шефа Живодэра. А я в обмен на это тебя не убью.

Реми выглядел ошеломлённым. Улыбнувшись напоследок, Живодэр захлопнул багажник. Реми обхватил лапками прутья своей клетки и потряс решётку. Он и вправду попался.

Внимательно изучив меню, Эго захлопнул его и передал Мустафе. Потом тихо заговорил:

– Скажи своему шеф-повару Лингвини, что я хочу то блюдо, которое он осмелится мне подать. Скажи ему, чтобы... – Голос его превратился в зловещее шипение. – Чтобы он поразил меня лучшим, что у него есть.

Мустафа поспешил обратно на кухню.

Живодэр, в маскировке из плаща и берета, сидел за столиком прямо позади Эго. Он щёлкнул пальцами, чтобы призвать официанта, затем кивнул в сторону критика.

– Я буду всё то же, что и он, – произнёс он, восторженно ожидая момента полного краха Лингвини.

Внутри багажника Живодэра возник призрак шефа Гюсто. Он внимательно оглядел удручённого Реми.

– Так, значит... мы сдаёмся, – произнёс он.

– Почему ты так говоришь? – спросил Реми. Гюсто оглянулся вокруг и пожал плечами.

– Мы в клетке. Заперты в багажнике автомобиля. И наше будущее предстаёт в виде замороженных полуфабрикатов.

– Нет, – поправляя Гюсто, сказал Реми. – Это я один в клетке. Это я сдался. Ты свободен.

– Я свободен ровно настолько, насколько ты это воображаешь, – сказал Гюсто. – Настолько же, насколько свободен ты.

Реми только закатил глаза:

– Я тебя умоляю. Мне так надоело притворяться! Я притворяюсь крысой ради своего отца, делаю вид, что я человек, управляя Лингвини. А ещё я притворяюсь, будто ты существуешь, чтобы у меня был хоть кто-то, с кем можно поговорить! Ты только и делаешь, что говоришь то, что я и без тебя знаю! Я знаю, кто я такой! Зачем мне нужен ты, напоминающий мне об этом? Почему я должен продолжать притворяться?