Китти Ричардс - Рататуй

– Ну надо же! – воскликнул Лингвини.

Реми потянул ещё раз, и внезапно нога Лингвини лягнула воздух. Дерзкий огонёк засверкал в глазах у Реми. Как ребёнок со своей новой игрушкой, он восторженно начал тянуть за разные пряди и вихры на голове Лингвини. Подросток же дёргался в разные стороны по всей уборной, словно марионетка, вышедшая из-под контроля.

– Ого! – закричал Лингвини. – Я на удивление себе неподвластен.

Сказав это, он рухнул на туалетное сиденье. Реми прекратил тянуть его волосы. Двое друзей обменялись взглядами. Им пришла в голову одна и та же безумная идея.

Позже, этой же ночью, в крошечной квартирке Лингвини наступило время дальнейших опытов. Лингвини поместил на кухонный столик разделочную доску и несколько предметов кухонной утвари.

– Ну хорошо, – сказал он.

Реми жестами объяснил Лингвини, что тот должен надеть на глаза повязку, чтобы ничего не видеть. Затем со своего насиженного места на макушке юноши Реми начал тянуть его за волосы, заставляя таким образом Лингвини передвигаться по кухне.

После множественных проб и ошибок (нескольких почти падений, риска столкновения с кактусом, случайного запуска сковороды в окно, а также спагетти, разбросанных по всей квартире) Реми и Лингвини стали обучаться переливанию жидкостей.

Первая попытка была настоящей катастрофой. Красное вино было разлито по всему кухонному столу. Наконец Лингвини удалось расположить горлышко бутылки над бокалом. Он едва дышал, пока вино лилось в бокал, но не упустил ни одной капли. Улыбнувшись, юноша поднял бокал и произнёс тост.

Затем он протянул бокал вверх в сторону Реми, который уже приготовился было сделать глоточек. Но движение Лингвини было слишком резким, и в итоге Реми залило вином с ног до головы.

Их многочасовая практика наконец-то начала давать результаты. Реми благополучно управлял Лингвини, пока тот шинковал лук или разбивал яйца в сковородку. Лишь за несколько часов эти двое научились работать вместе как хорошо отлаженный механизм.

На следующее утро Лингвини, пряча Реми в своём поварском колпаке, шинковал и приправлял, снова шинковал и ещё раз приправлял. Он готовил суп, но так, как это делал бы Реми.

Когда они закончили блюдо, Живодэр пришёл в кухню его опробовать. Взволнованный Лингвини вертелся неподалёку в ожидании вердикта.

– Мои поздравления, – угрюмо молвил наконец Живодэр. – Тебе удалось повторить свой случайный триумф. Но тебе придётся выучить много другого помимо супов, если ты хочешь выжить на моей кухне, мальчик.

Стоя на своём рабочем месте, Колетт нахмурилась. Она знала наверняка, что последует дальше.

– Колетт будет ответственной за твоё обучение тому, как мы здесь работаем, – закончил Живодэр со зловещей усмешкой.

Когда Живодэр убрался восвояси, Лингвини, широко улыбнувшись, повернулся к этой очаровательной девушке.

– Слушай, – начал он, – я просто хочу, чтобы ты знала, как я польщён учиться мастерству с таким... – Он отступил на шаг, заметив кухонные ножи у неё в руках. – А-а-а-а!

Колетт вонзила ножи, один за другим, в рукав рубашки Лингвини, пригвоздив его руку к столу. Она была единственной девушкой на кухне, и поэтому, как она объясняла, если элитная готовка считается мужской работой, то она должна быть самым крутым поваром в ресторане.

– Я работала слишком много и слишком долго для того, чтобы оказаться здесь, и я не собираюсь рисковать своим местом ради какого-то помойного мальчишки, которому улыбнулась удача, – отрезала она. – Уяснил?

Лингвини страдальчески кивнул.

Колетт одной ладонью обхватила все ручки ножей и мощным рывком выдернула их из рукава Лингвини. Юноша опрокинулся на пол. Он поднялся на ноги и посмотрел, как Колетт уверенно шагает прочь от него. Она его напугала. Но и произвела неизгладимое впечатление.

Сидя у себя в кабинете, Живодэр заметил так и не распечатанное письмо матери Лингвини, лежащее на столе. Он вскрыл конверт и начал читать. Его глаза всё расширялись от тревоги. Дочитав, он незамедлительно позвонил своему адвокату.

Час спустя Живодэр шагами мерил свой кабинет вдоль и поперёк, в то время как его адвокат, Талон Лябарт, в очередной раз изучал последнюю волю и завещание шефа Гюсто.

Талон откашлялся:

– Итак, здесь указано, что в случае, если за два года с момента смерти шефа не объявятся его наследники, весь бизнес Гюсто должен перейти его сушефу. То есть вам.