Лиза Адамс: Чудесные превращения Счастливчика-далматинца

Малютка сразу же надула губки и сверкнула на Счастливчика сердитым взглядом.

– Ну хорошо, – недовольно проворчала она, – я все тебе расскажу. Мои сестрицы ведьмы – большие приятельницы сэра Гарбиджа. Это повелось так давно, что никто уже и не помнит, с чего все началось. Поговаривают, когда-то ведьмы помогли предку сэра Гарбиджа приобрести титул и накопить большие богатства. А теперь сэр Гарбидж захотел, чтобы мои сестрицы помогли ему добиться руки этой недотроги. Ну, а для моих сестриц нет ничего веселее, чем кому-нибудь напакостить. И какая разница, кто это будет?

Все это Крошка «Лори говорила с невозмутимым и невинным видом, Счастливчик же просто кипел от негодования.

– Но ведь это подлость! – воскликнул он. – Разве ты не понимаешь?

– Нет, не понимаю, – очень серьезно ответила Крошка «Лори. – Меня этому никто и никогда не учил.

Счастливчик никак не мог понять, действительно ли его подружка серьезна или это просто ее очередная шуточка. Но он привык хорошо думать даже о ведьмах, а потому терпеливо попытался объяснить:

– Подлость – когда кто-то делает другому плохо, когда тот этого совсем не заслуживает. Вот если бы я, твой друг, вдруг укусил бы тебя, когда ты отвернешься, – это тоже было бы подлостью. Или когда кто-то нечестно, с чужой помощью, хочет выиграть справедливый поединок – это тоже самая настоящая подлость, – как смог, объяснил взволнованный далматинец.

Крошка Лори выслушала его очень внимательно – ни тени улыбки не мелькнуло на ее настороженном лице. Потом она медленно произнесла:

– Знаешь, мне не хочется, чтобы ты меня вдруг укусил. – Счастливчику даже показалось, что в глазах маленькой ведьмочки сверкнули набежавшие слезы.

– Надо их остановить! – закричал Счастливчик, обрадованный тем, что Крошка Лори, похоже, все поняла.

– Уже слишком поздно! – сокрушенно промолвила малышка.

И действительно, перекрывая ее слова, прозвучал гонг, и всадники сорвались с мест. Ведьмы, раздосадованные своими прежними двумя неудачами, сейчас были не так игривы, как в самом начале поединка. Теперь они тесно сгрудились, и та, которую Крошка Лори назвала Хукст – упитанная и вертлявая девица с развевающимися черными волосами – что- то неслышно нашептывала своим сестрицам.

И вот опять все замерли в ожидании столкновения. И вдруг у всех на глазах щит красного рыцаря бесследно исчез – буквально растворился в воздухе. В этот самый момент копье черного рыцаря коснулось металлического панциря сэра Артура.

Это толстуха Хукст, видимая только Счастливчику и Крошке Лори, брызнула на щит красного рыцаря какой-то жидкостью, и он рассыпался в прах.

Сэр Артур упал на землю, а из отверстия, пробитого в железном панцире, показалась кровь. Все люди, наблюдавшие за этим, на мгновение в ужасе оцепенели. Уже давно рыцарские поединки не заканчивались столь кровопролитно. Ведь для того, чтобы выиграть, достаточно было выбить соперника из седла, а уж ранить и тем более убивать было вовсе не нужно.

Ну, а черный рыцарь – сэр Гарбидж – вовсю упивался своей неправой победой. Он несколько раз объехал поле боя, не обращая внимания на своего поверженного соперника. Люди вокруг бурно его приветствовали, и даже те, кто совсем недавно надеялся на победу сэра Артура, не решались выказать своего неудовольствия. Они так же, как и все остальные, бросали вверх головные уборы и вовсю кричали:

– Да здравствует отважный рыцарь сэр Гарбидж! Да здравствует отважный жених леди Бьянки – наш обожаемый повелитель!

Но черный рыцарь жестом успокоил толпу и, подъехав к замковой ложе, снял с головы шлем и преклонил копье перед леди Бьянкой.

Как же не понравилось Счастливчику лицо сэра Гарбиджа! Все в нем – и выступающий вперед подбородок с бородкой клинышком, и узкие, как щелочки, злые глазки, и нос, больше похожий на орлиный клюв, – выдавало в нем человека жестокого и властного. Да и голос его походил на скрежет металла.

– И копье свое, и гордую голову я с почтением склоняю перед прекраснейшим цветком Англии – очаровательной леди Бьянкой. Теперь, когда честный и справедливый бой закончен, мне остается смиреннейше просить самую достойную и самую очаровательную из дев назвать ее покорнейшего слугу своим женихом и повелителем!

Леди Бьянка, которая на протяжении всего турнира была бела, как мел, едва слышно, но достаточно твердо произнесла:

– Пристало ли говорить об этом, когда соперник ваш истекает кровью? Не благороднее ли было бы в этот час обратить все помыслы на то, чтобы помочь несчастному рыцарю?