Пьер Грипари - Сказки улицы Брока

Но красный волшебник отвернулся:

— Нет, не хочу, ты слишком тощая.

— Что ж, тем хуже для тебя!

Фея дунула на него, и этот волшебник тоже превратился в неподвижный рисунок. Потом она порылась в пенале и обнаружила, что остался только один карандаш — синий. Все остальные карандаши Башир растерял.

— Этого мне нельзя упустить! — подумала фея.

С большим старанием она нарисовала на третьем листке третьего волшебника в синем плаще. Докончила и оглядела с любовью. Этот был самый красивый из всех.

— Лишь бы он меня полюбил! — подумала фея.

Она дунула на него и запела:

— Хочу, — сказал волшебник.

Тут фея дунула трижды. После третьего раза нарисованный волшебник стал объемным, потом отделился от бумаги, потом встал, взял фею за руку, они проскользнули под дверью и вылетели на улицу.

— Прежде всего, — сказал синий волшебник, — я отниму твои дары у Мари и Мартины.

— Ты считаешь, так надо? — спросила фея.

— Это самое неотложное дело, — ответил волшебник.

И прочел магическое заклинание.

На другой день Мартина перестала плеваться жемчугом. Когда молодой человек с ласковым лицом это заметил, для начала он ее побил. Потом, видя, что это не помогает, он ее выгнал. Беглянка вернулась к родителям, но приключение пошло ей на пользу: она стала кроткой и доброй девушкой.

В тот же день Мари перестала плеваться змеями. Для института Пастера это было большим огорчением, но муж ничуть не жалел, потому что теперь он мог поговорить с женой, что оказалось большим удовольствием, так как он обнаружил в ней столько же ума, сколько и послушания.

А волшебник и фея исчезли. Я знаю, что они живут и здравствуют, только не знаю, где. Они почти не творят чудес, ведут себя очень, очень осторожно и совершенно не стремятся привлечь к себе внимание.

Я забыл еще добавить вот что: наутро после той достопамятной ночи мадам Саид, мама Башира, отперла лавку и обнаружила на подоконнике разбросанные карандаши сына, открытую тетрадь с тремя вырванными страницами и двух нарисованных волшебников. Ей это очень не понравилось. Она позвала сына и строго ему сказала:

— Что за безобразие! Как тебе не стыдно! Разве тебе для этого покупают тетради?

И как Башир ни уверял, что это сделал вовсе не он, никто ему не поверил.

Эту историю расскажу я, месье Пьер, и произошла она со мной.

Однажды я рылся в кармане и нашел монету в пять новых франков. Я себе сказал:

— Здорово! Я просто богач! Я могу купить дом!

И тотчас поспешил к нотариусу:

— Здравствуйте, господин нотариус! Нет ли у вас на примете дома за пять сотен франков?

— Пять сотен? Старых или новых?

— Ну, конечно, старых!

— Увы! — отвечал нотариус. — Я весьма огорчен. У меня есть дома за два миллиона, за пять миллионов, за десять, но за пять сотен франков мне предложить вам нечего!

Я не отступал:

— Неужели? Может, поискать получше… Какой-нибудь самый крохотный домик…

Вдруг нотариус хлопнул себя по лбу:

— Ах да!.. Подождите-ка минутку…

Он порылся в ящике стола и извлек папку.

— Вот, взгляните: отдельный домик, выходящий на широкую улицу; спальня, кухня, ванная комната, гостиная, туалет и чулан с метлами…

— Цена?

— Три с половиной франка. С расходами по оформлению вашей покупки это будет как раз пятьсот старых или пять новых франков.

— Прекрасно! Я его покупаю.

С чувством собственного достоинства я выложил на стол монету в сто новых су. Нотариус взял ее, а мне протянул контракт:

— Подпишитесь здесь.

И здесь.

И еще вот тут.

И вот там.

Подписавшись, где следовало, я вернул ему папку и спросил:

— Все в порядке?

— В полном порядке. Хи-хи-хи-хи!

Я с удивлением взглянул на нотариуса: