Олег Сешко: Молоко из еловых шишек

Молоко из еловых шишек – древний котявый напиток. Настолько древний, что у каждой семьи свой рецепт его приготовления (по крайней мере, все в это верят), совершенно секретный, передаваемый из поколения в поколение, от матери к дочери. На самом деле, кошки по деревьям хоть и лазают, но только в самых крайних случаях. Сбор шишек для молока – как раз и есть такой случай. Рано утром в определённый день (какой не скажу), когда сверчки ещё не застрекотали, мы всей семьёй, включая котят, отправляемся в лес. Идём тихо, чтобы Молочное Волшебство не спугнуть. Бабушка обычно выбирает самую сочную, самую ароматную ель и знаком призывает нас приступить к церемонии. Вначале мы берёмся за лапы и водим хоровод вокруг дерева то в одну, то в другую сторону. Потом приносим клятву Молочному Волшебству и осторожно, чтобы не повредить ёлку, начинаем сбор шишек. Нужно выбирать самые липкие. Можете себе представить, что происходит с нашей шкуркой. Да, она сваливается, как промасленная пакля, но дело стоит того. Мы работаем целый день, пока солнце не коснётся горизонта, после чего, усталые, снова водим хороводы, благодарим за урожай Молочное Волшебство и тихо-тихо идём домой. На этом день не заканчивается. Мы разбираем шишки по чешуйкам, чешуйки перемалываем старинной мельничкой, а из сердцевин шишек выдавливаем ароматный, клейкий сок. Чем выдавливаем? На то есть специальный пресс. Работа, в общем-то, не сложная: один подкладывает, другой давит. Молоть – намного сложнее.

Всё! Дальше я ничего не знаю и вряд ли когда-либо узнаю, потому как… Ну, понятно, почему. Дальше дело бабушки и мамы. Они колдуют, настаивают, добавляют непонятные мне пряности и травы, переливают жидкость из ёмкости в ёмкость, переносят из тепла в холод и наоборот, пока не получится то, что мы называем молоком.

День молока – большой праздник в Котявии. По главной улице разодетые под Молочное Волшебство проходят все семейства нашего города. Это очень красочная церемония, ведь никто не хочет показывать истинный облик Молочного Волшебства своей семьи и поэтому одевается в самые необычные костюмы.

На центральной площади вовсю идёт дегустация различных сортов первого лакомства страны. Всяк, пробуя чужое, нахваливает своё. Иногда доходит до драки. Да что там иногда, почти всегда. Коты ведь они очень любят подраться. Но и отходят быстро. Все ссоры на следующий день совсем не вспоминаются или вспоминаются только со смехом. За один день наедаешься на целую неделю.

Говорят, что именно еловому молоку наши коты обязаны своим интеллектом. Я верю!

Однажды мы с папой пошли в лес разведать, где шишек погуще. Был я тогда ещё совсем молодым, хотя уже не котёнком. Да, далеко не котёнком. Исполнилось мне к тому времени года полтора. Идём, сосны осматриваем, воздухом дышим. Вдруг – мотылёк! Маленький, серенький, неприметный вовсе. Прицепился ко мне: то на хвост сядет, то на ухо. Я его отгоняю, а он вьётся над головой, смеётся будто. Отец шутит: «Видимо, в прошлой жизни мотылёк этот кошкой был, вот ты ему и приглянулся». А я и ответить не знаю что, краснею только и злюсь вроде бы. Хотя и не помню, когда я в этой жизни злился. Но это так – к слову. Полчаса прошло – не отстаёт мотылёк от нас, и тогда я подмечать стал, что не просто так он вокруг кружит, а зовёт меня, манит меня куда-то. Я его сгоню, он отлетит в сторону, подождёт, а потом опять ко мне летит.

Поделился я с отцом этим наблюдением, поразмыслили мы, мозгами своими котявыми пораскинули, и домой бы пора возвращаться, и догадку мою проверить хочется. Пошли догадку проверять. Смотрим: лес темнее стал, хмурым совсем, сосен мало, коряги да бурелом начался, а мы остановиться не можем, и мотылёк летит и летит. Верно, что беда у него приключалась, а значит, уйти нам сейчас никак нельзя. Кот, он в беде никого не бросит, лучше пусть блохи до кости обгложут! Смотрим: впереди дуб, а в дубе – дупло, как в сказке. «Всё, – думаю, – сейчас в дупло нырять придётся», – и дрожу внутренне. Не хочется в дупло. А мотылёк, как назло, к нему летит. Переглянулись мы с отцом: «Делать нечего, ныряем». Ан, нет! Из дупла птица непонятная, страшная, чёрноклювая как выпрыгнет, как выпорхнет, «ам» нашего мотылька – и нету. Неприятная смертушка-то! Папа мой быстро среагировал, птицу за хвост ухватил, а потом и я на неё сверху навалился, клюв пытаюсь разжать, знакомца нашего съеденного освободить. Поддался клюв, хотя птица бьётся, скрипит, звуки всякие неприятные выдаёт, но, чувствую, кончаются силы у неё. Приналёг я, клюв распахнулся, и… мы в него с отцом провалились.