Туве Янссон - Папа и море

Примерно так обстояли дела на большом, по-осеннему пустынном острове в ту ночь, когда вернулись Морские лошадки.

Спускаться на берег со штормовым фонарем уже было неинтересно. Муми-тролль привык к Морре: она была скорее неприятной, чем опасной. Он и сам не знал, спускался он на берег ради нее или все еще надеялся, что Морские лошадки вернутся. Просто, когда луна всходила, он открывал глаза и понимал, что пора идти.

Морра приходила каждую ночь. Она стояла в воде на отмели и следила за движущимся огнем фонаря. Когда Муми-тролль гасил огонь, она без воя уплывала в темноту, а он возвращался домой.

Но каждую ночь она подходила чуть ближе. А на этот раз Морра сидела на песке и ждала.

Муми-тролль остановился возле ольхи и поставил фонарь на землю. Морра нарушила ритуал, выйдя на берег, – это была ее ошибка. Нечего ей было делать на острове. Она была опасна для всего, что жило и росло.

Они, как всегда, постояли молча друг против друга. Но Морра вдруг медленно перевела взгляд с фонаря на Муми-тролля. Раньше она этого не делала. Какие холодные и испуганные были у нее глаза! Луна заходила за тучу, она то светила, то гасла, по берегу скользили бесчисленные тени.

И тут с мыса примчались Морские лошадки. Они не обращали на Морру никакого внимания, гонялись друг за другом при лунном свете, распуская пышные гривы и топая маленькими твердыми копытцами. Муми-тролль заметил, что одна из них потеряла подкову, – их было только три. Эта лошадка была вся усеяна ромашками, на спине покрупнее, а на шее и на ногах помельче. А может быть, это были не ромашки, а кувшинки – это даже романтичнее. Она поддала копытом штормовой фонарь, и он упал на песок.

– Ты мешаешь моему лунному свету! Моему лунному свету! – закричала маленькая лошадка.

– Ах, простите! – извинился Муми-тролль и поскорее погасил фонарь. – А я нашел твою подковку…

Морская лошадка остановилась и склонила голову набок.

– Но, к сожалению, – продолжал Муми-тролль, – я отдал ее своей маме.

Лунный свет ускользнул прочь, снова раздался топот копыт и хохот лошадок.

– Ты слышала? Ты слышала? – кричали они друг другу. – Он отдал ее своей маме! Своей маме! Своей маме!

Они промчались галопом мимо него, их гривы, мягкие, как пушица, со слегка удушливым запахом, касались его мордочки.

– Я попрошу вернуть ее! Я могу сходить за ней! – крикнул Муми-тролль в темноту.

Луна снова вышла из-за туч. Муми-тролль увидел, что лошадки вошли в море бок о бок, их гривы плавали, как светлые юбки. Они были абсолютно одинаковые. Одна повернула голову и крикнула:

– В другой раз!..

Муми-тролль сел на песок. Она говорила с ним! Обещала вернуться! Пусть луна светит много долгих ночей подряд, только бы ее не скрывали тучи! А ему нужно остерегаться и не зажигать фонарь.

Муми-тролль вдруг почувствовал, что у него замерз хвост, и увидел, что песчаный берег заледенел. Как раз здесь сидела Морра.

На следующую ночь он спустился к причалу без фонаря. Луна была на ущербе, значит, Морские лошадки приплывут порезвиться в другое место. Он знал это, он это предчувствовал.

Муми-тролль захватил с собой серебряную подковку. Нелегко было просить ее обратно. У него покраснела мордочка, и вел он себя ужасно неестественно. Мама, ни о чем не спрашивая, сняла подковку с гвоздя.

– Я начистила ее порошком, – сказала она как ни в чем не бывало. – Погляди, как блестит!

Муми-тролль пробормотал, что подарит ей вместо подковки что-нибудь другое, и удалился, поджав хвост. Он не мог ей рассказать про Морскую лошадку, при всем желании не мог. Ах, если бы найти несколько раковин! Мамам наверняка больше нравятся раковины, чем лошадиные подковы. Для Морской лошадки поднять со дна несколько самых крупных и красивых раковин – пустяк. Конечно, если только ей есть дело до мамы. Может, лучше не просить…

Она не пришла.

Луна закатилась, а лошадки так и не появились. Правда, она сказала «в другой раз», а не «завтра». «Другой раз» может наступить когда угодно. Муми-тролль сидел и просеивал песок между лапами. Ему ужасно хотелось спать.

А Морра, разумеется, явилась. Она приплыла, окутанная облаком холодного тумана, похожего на нечистую совесть, и вышла на берег.

Муми-тролль вдруг ни с того ни с сего ужасно разозлился.

– Убирайся! – закричал он. – Убирайся отсюда! Ты мешаешь нам! Некогда мне тут с тобой сидеть!