Туве Янссон - Папа и море

– Эта щука тянет, поди, кило на восемь! – громко воскликнул Муми-папа, спрятав окуня за спиной. – Ха-ха-ха! Вот будет работка ее коптить!

Рыбак не шелохнулся.

– Вот ему! – пробормотал папа. – Только подумать, бедняга Смотритель маяка рассказывал ему без конца о себе, а этот… этот рак-отшельник его даже не слушал! Представляю себе!

Он стал подниматься на пригорок, на котором стоял маяк, держа окуня в лапе.

Малышка Мю сидела на ступеньке лестницы и пела одну из своих монотонных песен о дожде.

– Привет! – воскликнул папа. – Я зол!

– Это хорошо, – похвалила его малышка Мю. – Похоже, ты нашел подходящего врага, это может облегчить ситуацию.

Папа швырнул окуня на лестницу.

– Где она? – спросил он.

– Копается в своем новом саду, – ответила малышка Мю, – я отдам ей рыбу.

Папа кивнул и пошел дальше на западный мыс.

– Ну ладно! – сказал он сам себе. – Я буду ловить под самым носом у его цементного ящика! Выловлю все несчастные рыбины до одной. Я покажу им…

Рваные сети развесили на маяке под винтовой лестницей и с облегчением забыли о них. Мама больше не говорила про полочки и мебель, а пятна на потолке расползались после каждого дождя все шире. Люк на потолке был заперт.

Папе вдруг стало наплевать на все, кроме рыбалки. Он удил рыбу целыми днями и приходил домой только поесть. Он отправлялся из дому рано утром и не разрешал никому идти с ним. Рыбака он больше не дразнил. Какое удовольствие дразнить такое маленькое существо, которое к тому же ни на что не злится?! У папы в голове была лишь одна навязчивая идея: раздобыть еду для своей семьи. Улов всегда лежал на лестнице маяка. Если попадались хорошие рыбины, папа относил их на берег к причалу и коптил. Несмотря на ветер, он садился перед коптильной печкой и медленно подкладывал веточку за веточкой, чтобы поддерживать ровный огонь. Он засыпал щели песком и галькой, собирал можжевеловый хворост и рубил щепочки, чтобы рыба прокоптилась должным образом. Семья почти не видела его.

Однажды вечером он трижды закинул удочку в Черное Око, но там никогда не клевало.

За чаем папа говорил только о рыбе. Он не хвастался, как обычно, в своей симпатичной манере, а читал длинные лекции. Мама слушала их, смущенная и удивленная, но почерпнуть о привычках рыбаков и повадках рыб она из его разглагольствований ничего не могла.

«Это уже не забава, – думала она, – мы уже засолили рыбу во все банки и горшки, какие только есть, а он все удит. Конечно, хорошо, что у нас теперь так много еды. Но вроде бы нам жилось веселее, когда ее было поменьше. Мне думается, море затаило на него зло».

Мама надевала изумрудный пояс каждый день, чтобы показать папе, как он ей нравится. Хотя это украшение явно полагалось носить по воскресным дням. Было немного досадно, что при неосторожном движении кусочки стекла за все цеплялись, а рисинки осыпались.

Новый мамин садик был готов: блестящий круг водорослей у подножия маячного холма. Она обложила его круглыми камешками: раковины море не пожелало ей дать. Посредине садика росла роза, привезенная из дома вместе с землей. Она собиралась распуститься, но почему-то медлила. Чему тут удивляться – на дворе был уже сентябрь.

Мама часто мечтала о цветах, которые она посадит весной. Она нарисовала их на подоконнике окна, выходящего на север. Каждый раз, сидя у окна и глядя на море, мама рисовала новый цветок, хотя мысли ее были далеко. Иногда она удивлялась своим цветам – они будто выросли сами по себе и становились все красивее.

Ласточки улетели на юг, и у окна стало пусто. Для отлета они выбрали ветреный день с изморосью. Никто не видел, как они улетели. Теперь на острове стало как-то тихо. Мама привыкла к тихому щебетанию ласточек под крышей. Теперь мимо окна пролетали лишь чайки с неподвижными желтыми глазами, да иногда раздавался крик журавлей, улетающих прочь, в далекие страны.

Собственно говоря, нечего было удивляться, что ни мама, ни папа не заметили, что случилось с их сыном, – их занимало другое. Они ничего не знали про заросли кустарника и поляну, не имели понятия о том, что каждую ночь, как только взойдет луна, он спускается на песчаный берег со штормовым фонарем.

Что заметила и о чем знала малышка Мю, никому не было известно. Чаще всего она сидела рядом с Рыбаком, но вряд ли они разговаривали. Они были терпимы и независимы и не пытались понять друг друга или произвести друг на друга впечатление, а это уже и само по себе неплохо.