Владимир Рутковский - Гости на метле

Что делать дальше, Таня не знала. Она вернулась назад, присела около бабушкиной кровати и безутешно зарыдала.

В этот миг тихонько скрипнули двери сеней, и на пороге появилась Ядвига Олизаровна.

— Не плач, Таня — мягким голосом сказала она — Вдвоем мы что-то да придумаем. А пока что вскипяти воды.

Ядвига Олизаровна приблизилась к больной и положила ладонь ей на чело.

— Эге, доченька моя, да это у тебя серьезно! — встревоженно воскликнула она — Но ничего, все будет хорошо. Я знаю, что делать.

«Почему Ядвига Олизаровна называет мою бабушку доченькой? — удивлялась Таня в то время, когда ее руки проворно разжигали огонь в плите — Бабушка же кажется намного старее, чем она».

Вскоре закипел чайник. Ядвига Олизаровна достала из шкафа глиняную миску, перелила в нее кипяток, добавила клок травы и опять поставила на огонь.

— Может, мне еще что-то сделать? — спросила Таня.

Ядвига Олизаровна удивленно оглянулась на нее. Казалось, она совсем забыла о присутствии девочки.

— Теперь я и без тебя справлюсь, Таню — ответила она и ободрительно улыбнулась — ты бы лучше пошла немного погуляла. Нечего в твоем возрасте выслушивать всевозможные старушечьи заклинания.

Таня послушно вышла из комнаты, села на ступенях. И неожиданно для самой себя крепко заснула. Через минуту чьи-то руки осторожно подняли девочку. Это Ядвига Олизаровна перенесла ее в хату и положила на кровать.

— Намучалась она со мной — виновато откликнулась баба Мария — всю ночь не спал бедный ребенок. А мне, кажется, стало немного легче — и она попробовала подняться.

— Лежи-лежи — приказала Ядвига Олизаровна — рано еще тебе вставать.

— Так хозяйство ж без присмотра — попробовала протестовать баба Мария — какое никакое, а присмотра все же требует. Да и обед готовить надо.

— Никуда оно не денется, твое хозяйство — заметила Ядвига Олизаровна — вот вылечу тебя, голубка, и станешь опять как молодая. И ноги вылечу, и прострелы. Тогда и угостишь своим обедом. А пока что лежи. Спи.

Когда баба Мария заснула, Ядвига Олизаровна подошла к выцветшей фотокарточке, которая висела на стене у окна, и долго рассматривала портрет маленькой девочки с перепуганными глазками.

— И никто не догадается, что это я — прошептала она — я бы и сама не догадалась, если б не знала — тогда помолчала и немного погодя добавила — а Таня, кажется, похожа на меня.

Два дня и две ночи не отходила Ядвига Олизаровна от бабы Марии. Она неутомимо растирала ее спину какими-то благоухающими мазями, поила отварами, ставила компрессы. И все не позволяла подниматься с кровати.

— Лежи-лежи — повторяла она — пусть оно лучше исчезнет, это хозяйство. Здоровье куда важнее.

Однако хозяйство и не думало никуда исчезать. Таня легко с ним справлялась.

Немало помогал ей и Степан. Он рубил дрова, носил воду, при потребности бегал в хозяйственный магазин.

Даже Василь и тот, возвращаясь от одинокого домика, несколько раз стукнул молотком по воротам бабы Марии — прибивал ослабшие петли. После этого кивнул в сторону окна, за которым виднелась фигура Ядвиги Олизаровны.

— Передай ей, пусть спокойно топит свою печь — сказал он — все сделано по высшему классу.

— Да ты заходи — упрашивала его Таня.

— Еще чего — пробурчал Василь — стану я заходить к какой-то девочке. О, у вас доски ели держатся! А ну, беги за гвоздями!

Не скучала и баба Мария. Ядвига Олизаровна неутомимо расспрашивала больную о ее детских годах и о тех, кто тогда жил рядом с ней. Особенно она интересовалась Петром Кравчуком — соседом, который жил немного выше по улице. И хотя баба Мария уж и забыла, каков он на вид, однако и до этого времени помнила его добрые руки и веселые шутки. А еще она в детстве от кого-то слышала, будто Петр Кравчук был единственным, кто очень убивался за тетей Катрей.

Услышав об этом, Ядвига Олизаровна внезапно побледнела.

— Что с вами? — обеспокоилась баба Мария — Вам плохо?

— Ничего. Мне уже лучше — прошептала Ядвига Олизаровна — Рассказывай дальше, прошу тебя!

Скучал разве что один Аристарх. Днем он ни на шаг не отходил от ребят, подносил им доски, раствор и поедал все, что они с собой приносили. А вечером кот карабкался на крышу и тоскливым взглядом всматривался в такие близкие и в то же время такие недосягаемые для него Горобцы. Порой ему мерещилось, что там, на крыше хаты бабы Марии, сидит Мурка и тоже смотрит в его сторону.

Однако Ядвига Олизаровна приказала ему стеречь дом, а ослушаться ее Аристарх и в мыслях не имел. Поэтому он, опершись спиной о новый дымоход, часами сидел на крыше и грустным голосом напевал: