Владимир Рутковский - Гости на метле

— Так-таки и хватай — невесело улыбнулся Аристарх — Думаешь, легко такое делать впервые?

— Как — впервые? Ты же говорил…

— Мало что я говорил! Если хочешь знать, мы с хозяйкой еще никогда этим не занимались. Она производила другую работу. А что ж это за баба-яга, которая не украла хотя бы одного ребенка? — Аристарх помолчал — Если б ты лишь знал, как нам хотелось, чтобы люди издевались над нами, выгоняли с хаты. Тогда все было бы проще. А вы накормили нас, помогли, наговорили столько хороших слов. И мы уже не смогли сделать то, что от нас требовалось. О, то могучая сила — добро! Но и вернуться ни с чем тоже не можем. Нам с хозяйкой еще не надоело жить. Но, к счастью, мы узнали о предательстве Шурхотуна.

— Он не изменник — возразил Степан.

— Может быть — согласился Аристарх — однако у нас на такие вещи смотрят иначе. Поэтому мы и договорились, что на ведьмовском совещании будем говорить, будто не справились с заданием через предательство Шурхотуна. А Шурхотун… Вместо него пошлем другого.

— Не надо — сказал Степан — Не надо мне другого.

В комнате воцарилась молчанка.

— А каким будет ваше наказание? — наконец спросил Степан.

Аристарх пожал плечами.

— Трудно сказать — задумчиво сказал он — Знаю лишь, что самое легкое из всех наказаний — изгнание. В таком случае мы с хозяйкой потеряем всю колдовскую силу. А кому, скажи пожалуйста, нужна старая, немощная бабушка, над которой, кстати, люди издевались еще тогда, когда она была молодой и почти здоровой? Кому нужен худой, лишаистый кот? Где он приклонит голову, кто его будет кормить, а?

— Глупости ты плетешь! — воскликнул Степан и поднялся с кровати — Неужели ты думаешь, что в этом доме тебе не найдется места?

— Как знать, как знать — задумчиво ответил Аристарх — В это мне трудно поверить. Да и не обо мне, вообще, идет речь, а о моей хозяйке. Куда ей деться?

— Ну… — нерешительно начал Степан — Для нее тоже можно было бы что-то придумать.

— Вот-вот, именно «что-то» — фыркнул кот — А я же говорил о самом легком из наказаний, которые нас ожидают. О более тяжелых я даже думать боюсь. Вот и посоветуй, как нам быть…

— Не знаю — растерянно признал Степан.

— Так и помолчи, если не знаешь — уколол Аристарх — И без того на сердце… — он лишь лапой взмахнул — Лучше давай поговорим о чем-то другом.

Степан надолго задумался. Чем бы помочь Аристарху? Как бы его утешить?

— Еще молока не хочешь? — наконец догадался он.

— Эх! — отозвался огорченный Аристарх — После таких невеселых разговоров даже молоко в горло не полезет. Впрочем, неси-ка его сюда. И все другое тоже неси. Хотя бы наемся напоследок. Будет потом о чем вспомнить.

После второго завтрака Аристарх, кажется, немножечко повеселел. Но не совсем.

— Замечательная все же штука — жизнь — заметил он, возвращая миску Степану — Вот только мне в этой жизни не очень повезло. Ну почему, почему я родился таким себе пушистым и игривым котеночком, которого все бы ласкали, который по ночам преспокойно носился бы по крышам и распевал всевозможные «до-ре-ми-фа-мняу»? Так нет, выпала мне судьба родится худющим долговязым выродком. К тому же ребра сломали, ухо и хвоста надорвали! Ну почему, почему, Степан, эта замечательная жизнь бывает порою такой несправедливой, а?

Степан сникнув промолчал. В голову не приходило ничего такого, что бы могло хоть немножко утешить Аристарха. Может, предложить ему еще один завтрак?

Когда безутешный, хотя и сытый Аристарх направился к одинокому дому, Степан уселся на крыльце и задумался.

Оказывается, не так уж и сладко живется Ядвиге Олизаровне и Аристарху! Одно лишь название — колдуны. А в действительности — ни тебе крыше над головой, ни верных друзей. Даже добрые поступки не для них.

И законы у них какие-то не такие, как у людей. Жестокие, несправедливые. Он, Степан, ни за что бы не согласился мириться с такими законами.

Жаль их. Но и Шурхотуна тоже жаль. Надо бы посоветоваться с Таней и Василем. Втроем, возможно, и удастся что-то и придумать.

Ближайшей была хата бабы Марии. Поэтому Степан и направился к ней. Но еще с улицы увидел, что там что-то случилось. В хлеву пронзительно верещал голодный кабанчик. У порога похаживали грустные куры. Они все еще надеялись, что кто-то бросит им горсть зерна.

Однако никого из хаты не выходил. Более того, ставни — и те были закрыты. В Степаново сердце закралась тревога.

— Есть кто-то дома? — громко спросил он и толкнул двери сеней.