Наконец акула пересилила боль, притихла и произнесла:, — Если ты… уберешь свои когти, я сохраню тебе жизнь.
— Обманываешь.
— Обещаю…
— Я вам не верю.
— Клянусь!
— Акулам нельзя верить.
— Обещаю… Клянусь своими отцом и матерью, своим будущим… Обещаю выбросить тебя на камни и уплыть.
— Скажи: «Если не сдержу слова, пусть я лопну на месте».
— Если не сдержу слова, пусть я лопну на месте.
— Если не сдержу слова, пусть у меня вытекут глаза.
— Если не сдержу слова, пусть у меня вытекут глаза, — повторила акула.
— Пусть у меня отсохнет хвост.
— Пусть у меня отсохнет хвост.
— Если не сдержу слова, пусть я буду проклята, пусть море носит меня, как высохшее дерево, выбросит меня на песок…
— Пусть море носит меня, как высохшее дерево, выбросит меня на песок. — покорно повторила акула.
Подумав, вы поймете, что у Лисенка не было выбора. В желудке его ожидала смерть — он умер бы вместе с акулой, в море его опять ожидала смерть — если акула выплюнет его, она сейчас же сожрет свою жертву. Ему оставалось надеяться только на честное слово акулы. Но надежда на то, что она его сдержит, была очень слабой. А как бы вы поступили на месте Лисенка?.. Так уж мы устроены, что готовы поверить даже честному слову злодеев. В живых существах всегда теплится надежда… Лисенок прибрал когти. Акула выплюнула его на скалу, и поскольку боль еще не прошла, отплыла в сторону. Но едва придя в себя, она зловеще рассмеялась:
— Ха-ха-ха!
Синяя акула стукнула хвостом по воде и понеслась к Ныряющей скале.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ. ПЕРЕЖИТЫЙ УЖАС
Синяя акула стукнула хвостом по воде и понеслась к Ныряющей скале. И вдруг с разбега налетела на какую-то мягкую стену. Такую мягкую, что удар не причинил никакой боли. Акула удивилась, отплыла от скалы, снова набрала скорость и… снова ударилась о мягкую стену, похожую на рыбачью сеть.
— Неужели? — воскликнула как-бы про себя акула. Что она хотела сказать этим «неужели»?.. Ей случалось попадать в сети, но порвать сеть для нее было секундным делом. Поэтому она снова решила отплыть и разогнаться, но вдруг почувствовала, что ее хвост завяз в какой-то студенистой массе.
Медузы все плотнее прижимались к акуле: сто, тысяча, миллион, два миллиона, три миллиона… Здесь были медузы всех размеров и цветов. Круг все сужался, медузы прижимались одна к другой, заняв собой огромное пространство. Возможно, эта слизкая сплошная масса достигла уже дна моря.
Гроза океанов, чемпион по плаванию, семидесятилетняя Синяя акула, не знавшая до сих пор поражений, почувствовала, что оказалась в бассейне с вязким клеем. Она все еще надеялась, что медузы уплывут, как и приплыли. Но когда ей обожгло глаза кислотой, акула взревела. Кислота обожгла ей пасть. Подданные Глагоабазубадузы все выпускали и выпускали кислоту. Хищница уже не могла открыть ни глаз, ни пасти, а когда попыталась стукнуть хвостом, то не смогла вытащить его из липкой массы. Ее огромная сила иссякла. Она понимала, что увязла в липкой каше, что бесславно гибнет из-за этих презренных полусуществ.
Чайки сверху наблюдали за агонией страшной хищницы, способной сожрать целое море, и не смели поверить в ее гибель.
— Неужели пришло освобождение? — прошептала одна из чаек.
— Может, это сон? — предположила другая.
— Нет, это не сон!
— И это сделали медузы!
А об изумлении Лисенка, только теперь понявшего, какой опасности он избежал, и говорить нечего. Как чаще всего бывает в таких случаях, он только теперь задрожал от ужаса. Пестрые представительницы медузьего царства, образовавшие сплошную студенистую массу, зловеще покачивались возле скалы. Лисенок не оборачивался назад и поэтому не видел дельфинов, которые не могли приблизиться и терпеливо наблюдали за происходящим издали.
«Воины» Глагоабазубадузы начали постепенно исчезать, — вода становилась все прозрачнее. Медузы, одна за другой, отдавали себя во власть волн и уплывали, сами не зная куда и зачем. Ни одну из них нигде никто не ждал.
— Что вы теперь скажете? — обратилась Глагоабазубадуза к Мечтателю.
— Вы доказали, что обладаете большой властью.
— Теперь вы поверили?
— Поверил.
— До свидания.
Царица медуз величественно удалилась вместе со своей свитой. Дельфины, потрясенные увиденным, все еще не могли придти в себя. Все молчали, члены Дельфиньего совета обменивались многозначительными взглядами.
— Мне даже не пришло в голову поблагодарить ее, — произнес наконец Вожак. — Она не нам помогала, а тешила свое самолюбие.
Читать дальше