Николай Хайтов - Змей

Не оборачиваясь, Сабота побежал к двери змеиного подземелья.

— Посланец боярина идет! Откройте! — громко закричал он и забарабанил кулаком в дверь.

Одна из створок медленно приоткрылась, в щели показалась голова заклинателя змей.

— Тайный знак? — спросил заклинатель.

— Вот!

Сабота запустил руку в торбу и швырнул ему в лицо пригорошню горького перца. Заклинатель взвыл, Сабота огрел его обухом алебарды, и тот упал навзничь у раскрытой двери.

Сабота проворно перескочил через него и вбежал в подземелье, не забыв, по совету деда Панакуди, накинуть плащ на алебарду и выставить перед собой.

Огромное подземелье освещал один-единственный факел. Со всех сторон неслось тихое, злобное шипение. Сабота застыл, не смея шевельнуться. Вдруг словно из-под земли перед ним выросли две змеи. Как две черные молнии, метнулись они к плащу и вонзили в него свое ядовитое жало. Он потянулся за спасительным перцем, но змеи исчезли так же внезапно, как и появились. Сабота не стал дожидаться, пока они покажутся снова. Да и кто знал, есть ли у змей веки и ослепит ли их перец. «Лучше всего, — решил Сабота, — пустить в ход алебарду, у нее рукоять длинная». Он стянул с алебарды плащ и собрался шагнуть вперед. Но тут дверь с шумом распахнулась, показалось перекошенное от страха лицо боярского слуги.

— Пожар! Горим! — крикнул он. — Все за мной, гасить!

— А змеи? Как я пройду? — спросил Сабота.

— А колокольчик у тебя на шее для чего? Слуга думал, что говорит с заклинателем.

В два прыжка Сабота очутился возле заклинателя, который все еще не пришел в себя, и мигом сорвал с него колокольчик. Теперь Сабота шагал по подземелью без оглядки. Шипенье смолкло, ни одной змеи не было видно. Он быстро дошел до противоположной двери. Но тут его взяло сомненье: зачем идти дальше, если в крепости пожар? Наводнение может даже оказаться спасительным. Пожалуй, прежде чем открывать потайную преграду, надо узнать, что творится в замке.

Сабота бросился вслед за слугой, который звал гасить пожар. И правильно сделал — слуга знал здесь все ходы и выходы, как свои пять пальцев, самому Саботе ни за что бы не найти дороги.

Они бежали по запутанным коридорам, и к ним присоединялись все новые и новые люди. Бледные, как мертвецы, они растерянно моргали, видно, отвыкли от света. Одни были совсем нагишом, другие — в звериных шкурах. Кто тащил меч, кто трезубец, либо арканы, пращи, ножи. Все эти подземные мучители, отравители, надзиратели бежали не пожар гасить, а спасать свою шкуру — боялись, что останутся погребенными под развалинами крепости.

«Кто поджег крепость? А может, это какой-то обман?» — соображал Сабота, пока мчался следом за боярскими слугами по темным коридорам, освещенным лишь факелами.

Вдруг дневной свет ударил им в лицо. Они очутились в просторном дворе крепости.

Первое, что увидел Сабота...

Вернее сказать, он увидел разом много всего, и там было от чего прийти в ужас. Пламя уже охватило замок. В тучах пыли и клубах дыма падали бревна, балки. А боярские слуги и воины, вместо того чтобы тушить пожар, дубасили друг дружку.

Кровожадные боярские псы носились по двору и вцеплялись в каждого, кто подвертывался. Люди улепетывали от них либо отбивались чем попало.

Сабота не знал, что, когда на псарне обрушились мостки, один из псарей успел выскочить за дверь. Собаки с бешеным лаем ринулись за ним и выбежали во двор.

Случилось так, что Калота первым поплатился за свою жестокость. Заслышав собачий лай, он высунулся в окно посмотреть, что происходит. Тут боярыня подскочила да как толкнет его в спину — воспользовалась случаем расквитаться с мужем. Он и вылетел в окно — прямо в зубы своим псам.

— Помогите! Спасите! — вопил Калота. Только никто его не услышал.

Сабота в ту пору еще был в змеином подземелье. Когда же он появился во дворе, от боярина остались только смятые золоченые латы.

Недосуг было Саботе разбирать, что, как и почему. Надо было скорее спасать Джонду.

Он хотел податься к крепостным воротам, да увидел, что они заперты. Оставался один выход — перелезть через стену. Бросился Сабота на лестницу, а там толчея: кто вниз бежит, кто вверх, кто, схватившись врукопашную, кубарем по ступеням катится. Но сын углежога не оробел и быстро поднялся на крепостную стену. На миг ему почудилось, что все ужасы и опасности, наконец, позади. Он огляделся — может, где веревка завалялась. Как вдруг копье пронеслось у него над головой, царапнув его по уху, второе пробило рукав, третье чуть не вонзилось в ногу. Трое копьеносцев двинулись на него. У всех рожи красные, глаза блестят, точь-в-точь, как у прорицателя, когда он горланил свою песню. Единственным спасением был перец. И Сабота, не мешкая, пустил в ход испытанное оружие. Раздались вопли, проклятия.