Эрвин Лазар - Возвращайся скорей, Микка-Мяу!

— Эх, милый Лайош, не сильно же ты умен, раз таким небылицам веришь. Арбузовых деревьев не бывает, разве что у Ватикоти в голове.

Неудержимо мыслящий Аромо весело ухмыльнулся:

— Там арбузовому дереву места вполне хватит.

Кошка Ватикоти мрачно наморщила лоб и угрюмо посмотрела на Аромо:

— Одну минуточку! Ну-ка повтори еще раз, Аромо!

— Что?

— То, что ты сейчас говорил о моей голове и об арбузовом дереве.

— Я сказал, что в твоей голове вполне хватит места для арбузового дерева.

«Да он надо мной явно издевается!» — подумала Ватикоти. Морщины у нее на лбу стали еще глубже.

— Иными словами… ты имеешь в виду… Ага, поняла… Ты хочешь сказать, что голова у меня пустая.

Все дружно захохотали. Лишь заяц Аромо притворился серьезным и удивленным.

— Я?! — широко раскрыл он глаза. — Я сказал всего-навсего, что в твоей голове есть место для арбузового дерева. Ни более ни менее. А как ты там поняла, это уж твое дело. Насчет пустой головы не я сказал. Это ты сама сказала.

Кошка Ватикоти, совсем сбитая с толку, разозлилась:

— Ты всегда говоришь не то, что думаешь. Иной раз неделю можно голову ломать над твоими словами.

Но тут звон, гуд и стук стали вдруг слышны где-то совсем близко. Все на мгновение затаили дыхание. Конь Серафим испуганно завертел головой.

— Нет, это все-таки в небе гремит, сомнений быть не может, — сказал он.

— В голове у тебя гремит! — осмелела кошка Ватикоти.

— Бочку какую-то катят, — вставил лев Зигфрид Брукнер.

— Или в барабан стучат, — усмехнулся заяц Аромо.

— А может быть, это бочка сама гремит, — заблестели глаза у великана Лайоша Урода. — От хорошего настроения.

Все только диву дались. Ох уж этот добряк!

— Знаешь что, Лайош… — начала было кошка Ватикоти но ее перебил медведь Бум-Бу-Бум.

Он сказал строго:

— Бум-бу-бум. — И чтобы никто не сомневался, повторил: — Бум-бу-бум!

Все, побледнев, испуганно смотрели на Бум-Бу-Бума.

— Не может быть!.. Ты это серьезно, Бум-Бу-Бум? — Ватикоти еще надеялась обратить все в шутку.

Но конь Серафим перебил ее:

— Конечно, серьезно. Ты когда-нибудь слышала, чтобы медведь Бум-Бу-Бум шутил?

Широкогрудый лев Зигфрид Брукнер почувствовал, как душа его начинает опускаться все ниже и ниже — прямо в пятки. Голос его задрожал:

— Иными словами, ты хочешь сказать, что к нам идет Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый.

Бум-Бу-Бум молчал, но все поняли по его взгляду: да, медведь имеет в виду именно это.

И тут всех словно прорвало:

— О, тогда горе нам! Сюда идет столбоногий!

— Кувшиноголовый!

— Бочкопузый!

— Блиноухий!

— Корытогрудый!

— Печеротый!

— Дубоголовый и ветропродутый!

Все это напоминало некую молитву. Конь Серафим воскликнул:

— И надо же было этому случиться именно теперь, когда Микки-Мяу нет дома!

Первым пришел в себя заяц Аромо. Жалобы тут не помогут! Подняв лапу, он призвал всех к молчанию.

— Самое главное, — торопливо заговорил он, — сделать кислую мину! Всем. Нам нужно вести себя как на похоронах. Потому что больше всего на свете Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый не любит хорошее настроение.

— Несчастный… — всхлипнула кошка Ватикоти.

— Не хнычь! Ну, все разом стали унылыми-преунылыми!

И как раз вовремя. В это мгновение — бим-бум! — послышался треск сучьев, и на краю лужайки появился столбоногий, кувшиноголовый, бочкопузый, блиноухий, корытогрудый, печеротый, дубоголовый и ветропродутый. Хмуро оглядывая испуганных приятелей, на краю лужайки стоял Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый.

— Ага, вот и вся честная компания! — сказал он ржавым, скрипучим и трескучим голосом.

Заяц Аромо сделал шаг вперед и смиренно произнес:

— Да, мы все здесь, ты ведь знаешь, мы здесь живем.

— И настроение у вас, конечно, хорошее, а? — проскрипел Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый.

— Ну что ты, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый, какое уж тут хорошее, — торопливо сказал неудержимо мыслящий Аромо. — Как раз наоборот. Настроение у нас плохонькое.

— Плачем да рыдаем, — соврал лев Зигфрид Брукнер.

— Горюем, — сказала кошка Ватикоти.

— Печалимся, — добавил конь Серафим.

Злюк-Клюк гневно топнул ногой:

— Я слышал, как вы смеялись!

Тут Аромо пустил в ход все свое актерское искусство:

— Смеялись? А что это такое, любезный Злюк-Клюк Великоголово-Малоголовый? Мы слыхом не слыхивали такого слова.

И все скорее подхватили:

— Да, да, мы и слыхом не слыхивали!