Попугай Полинезия — собственно, это была попугаиха, — устроившись на подоконнике, смотрела на дождь и напевала под нос моряцкую песню. Вдруг она замолчала и прислушалась.
— Ну, сами посудите, — продолжал Продавец Кошачьей Еды, — ведь вам про зверье все известно, и сравнивать нечего с этими — ветеринарами. А книжка, что вы про кошек сочинили, — да ей цены нет! Я сам-то ни читать, ни писать не умею, хоть и написал бы парочку книжек с радостью. Зато моя жена, Теодозия, она-то грамотей. Вот она и прочитала мне вашу книгу — чудесная, ничего не скажешь, просто чудесная. Может, вы на самом деле — Кот? Иначе откуда бы вам знать, как у них мысли устроены? Послушайте, Дулитл, вы же можете отлично заработать, честное слово! Знаете, я буду отсылать к вам всех старушек с больными собаками и кошками. А если они не очень будут болеть — что ж, придется кой-чего подсыпать в мясо, которое я продаю, это уж точно поможет.
— Ох, нет! — быстро отозвался Доктор. — Это невозможно. Это неправильно.
— Господи, да я не имел в виду, что они взаправду заболеют, — сказал Продавец Кошачьей Еды. — Просто будут немножко понурые, вот и все. Хотя, может, вы и правы, может, это не совсем честно по отношению к ним. Не беда, Дулитл, они все равно заболеют, потому что хозяйки разрешают им объедаться. Да к тому же все окрестные фермеры, у кого лошадь охромела или ягненок слабенький, — все придут. Мой вам совет — становитесь-ка звериным доктором.
Когда Продавец Кошачьей Еды ушел, Полинезия слетела с подоконника и, усевшись на столе перед Доктором, заявила:
— Этот человек дело говорит. Именно так тебе и следует поступить — стать звериным доктором. У глупых людей не хватает мозгов понять, что ты — лучший в мире доктор, ну и брось их, займись зверями, они быстро сообразят, что к чему. Звериным доктором — вот кем тебе надо быть!
— Таких звериных докторов хоть пруд пруди, — пробормотал Джон Дулитл, выставляя цветочные горшки на улицу, под дождь.
— Таких — да не таких, — рассердилась Полинезия. — Они все никуда не годятся. Слушай внимательно, Доктор, я тебе кое-что расскажу. Ты знаешь, что животные умеют разговаривать?
— Что касается попугаев — да, — ответил Доктор.
— О, мы, попугаи, говорим на двух языках — на человечьем и на птичьем, — гордо сообщила Полинезия. — Если я скажу: «Полли хочет печенья», ты поймешь меня. А как насчет этого: «Кр-р-ра-ка-уй-а-чак-чак»?
— Боже мой! — закричал Доктор. — Что это значит?
— На птичьем языке это значит: «Каша еще горячая?»
— Ну и ну! Не может быть! — схватился за голову Доктор. — Ты никогда раньше так не разговаривала…
— А зачем? — поинтересовалась Полинезия, стряхивая с левого крыла крошки от печенья. — Ты бы все равно не понял.
— Расскажи еще, — попросил Доктор, очень взволнованный. Он кинулся к ящику кухонного стола и достал оттуда тетрадку и карандаш. — Только не очень быстро, я буду записывать. Интересно, как интересно, просто невозможно поверить! Давай начнем с птичьего алфавита, и не торопись.
Вот так Доктор узнал, что у зверей есть свой собственный язык и они могут разговаривать друг с другом. Весь день, пока шел дождь, Полинезия сидела на кухонном столе и диктовала птичьи слова, а Доктор записывал их в тетрадку.
Когда пришло время пить чай, в кухню вошел Джип, и попугаиха шепнула Доктору:
— Посмотри, он обращается к тебе.
— А по-моему, он чешет ухо, — сказал Доктор.
— Неужели обязательно пользоваться ртом? — воскликнула Полинезия, и ее брови изумленно поползли вверх. — Животные говорят ушами, лапами, хвостами — да чем угодно. Иногда им просто не хочется шуметь. Как же ты не видишь, что он вздергивает половинку носа!
— Ну и как это понимать?
— «Ты не заметил, что дождь уже кончился?» — вот что он спрашивает. Собаки довольно часто задают вопросы носами.
Через некоторое время Доктор с помощью попугая так хорошо выучил звериный язык, что не только мог говорить, но и почти все понимал. Тогда-то он и бросил свою старую работу навсегда.
Стоило Продавцу Кошачьей Еды разнести слух, что Джон Дулитл собирается стать ветеринаром, старушки так и хлынули в Падлби со своими мопсами и пуделями, съевшими слишком много торта и фермеры приходили издалека — показать боль ных коров и овец.
Однажды к нему привели рабочую лошадь. Бедняжка была ужасно рада наконец встретить человека, понимающего ее язык.
— Представляете, Доктор, — пожаловалась лошадь, — тот ветеринар совсем ничего не соображает. Вот уже шесть недель он лечит меня от костного шпата. А все, что мне нужно, это очки. Я почти ослепла на один глаз. Почему бы лошадям не носить очки, как людям? Но этот болван из-за холма ни разу не взглянул мне в глаза? Он давал мне громадные пилюли. Я пробовала объяснить ему, но, разумеется он не понял ни слова. Господи, все, что мне нужно, это очки.
Читать дальше