Хью Лофтинг - Путешествие доктора Дулиттла

Все, что я до сих пор написал о докторе Дулиттле, мне стало известно от людей, знавших его задолго до моего рождения. Теперь же пора поведать читателю о тех событиях в жизни замечательного человека, свидетелем и даже участником которых был я.

Уже много лет тому назад я загорелся желанием составить его жизнеописание, но в то время мы были настолько поглощены кругосветными путешествиями, головоломными приключениями и научными изысканиями, что у меня не оставалось ни одной свободной минуты, чтобы сесть к столу и взяться за перо.

Теперь я стар, и память мне часто изменяет, но всякий раз меня выручает моя подруга — попугаиха Полинезия, которую все зовут просто Полли. Это необыкновенная птица. Ей уже почти двести пятьдесят лет. Сейчас, когда я нишу эту книгу, она сидит на краешке моего стола и тихонько напевает матросские песни, которых она знает великое множество.

Всем, кто знаком с Полли, известно, какой поразительной памятью она наделена от природы. Поэтому я часто обращаюсь к ней за помощью, и она тут же напоминает мне все мельчайшие подробности тех давних событий. Иногда мне даже кажется, что эту книгу написал не я, а Полли.

Но, как бы то ни было, приступим. Прежде всего я расскажу вам, кто я такой и как познакомился с доктором.

Меня зовут Том Стаббинс. Я сын сапожника Джейкоба Стаббинса, того самого, что чинил обувь всем жителям Паддлеби. Мне исполнилось девять с половиной лет, когда я познакомился с доктором Дулиттлом.

В то время Паддлеби был маленьким городком. Через него протекала река Марш, а через реку был перекинут каменный мост, соединявший кладбище с Ратушной площадью. Его почему-то называли Королевским, хотя ни один из королей не бывал в нашем городе.

Морские парусники входили в устье реки, поднимались вверх по течению и бросали якорь у Королевского моста. Я часто приходил на причал и смотрел, как матросы раскрывают трюмы и разгружают суда. Они дружно тянули канаты и пели песни, от звука которых у меня ныло сердце. Я заучил слова этих песен наизусть. Часами я сидел на холодном камне причала, болтал ногами над водой и воображал себя одним из них. Я пел с ними их песни, я стоял на покачивающейся палубе, я чувствовал ладонями шершавое прикосновение каната.

Я мечтал уплыть далеко-далеко. Это желание особенно сильно терзало меня, когда я смотрел, как на корабле поднимают паруса, как он ложится на другой галс напротив церкви и уплывает вниз по реке в открытое море. Я бредил Африкой, Индией, Китаем и Перу.

Когда еще один корабль скрывался за поворотом реки, над крышами домов долго виднелись высокие мачты с надутыми ветром парусами, и мне казалось, что это добрые великаны прогуливаются по улицам Паддлеби.

Я оставался, а они уплывали в дальние страны, чтобы пройти через испытания, пережить удивительные приключения и снова вернуться в Паддлеби и бросить якорь у Королевского моста.

В те времена у меня было три друга. Первым из них я представлю читателю Джозефа, ловца устриц и омаров. Жил он в маленьком домике на берегу реки неподалеку от моста. Вряд ли во всем мире сыщется пара рук, более ловких и умелых, чем руки Джо. Они умели творить чудеса: мастерить кораблики, флюгера и водяные мельницы из досок и обручей от бочек, замечательных воздушных змеев из старых зонтиков.

Иногда Джо брал меня с собой, и мы плыли в его лодке вниз по реке до самого моря, чтобы ловить на отливе устриц и омаров. Мы останавливались у болотистых берегов и, спрятавшись в высокой, густой траве, наблюдали за дикими гусями, водяными курочками и другими птицами. Вечером, когда начинался прилив, мы возвращались назад, а огни на Королевском мосту мерцали в темноте и напоминали, что в камине уже горят дрова и пора ужинать.

Вторым моим другом был Мэтьюз Магг, торговец едой для кошек, которого все называли в шутку «кошачьим кормильцем». Этот смешной старикашка был косоглазым и ужасно некрасивым, зато очень добрым. Он бродил по городу с большим деревянным подносом, полным мясных обрезков, и громко кричал: «Мясо! Мясо для кошек и собак!»