Алексей Шлыгин: Приключения Джимми и Рэкса

— Около двух? — переспросил Рэкс. — Как это?

— Очень просто: убили женщину и ранили грудного ребенка. Вот и округлили…

— Теперь все ясно: этот Сатаныра — противный дурак.

— Даже еще хуже: палач!.. Так, пошли дальше… «Мистер Хрюкинг установил новый мировой рекорд. Он просидел в клетке с голодным тигром ровно 24 секунды. После чего был съеден. Это на три секунды превышает прежний рекорд, принадлежащий мистеру Бефингу. Находящиеся около клетки члены жюри отметили поразительное хладнокровие нового рекордсмена. Когда огромный хищник уже вонзил клыки в тело мистера Хрюкинга, тот спокойно продолжал смотреть на циферблат своих наручных часов. Ни один мускул лица его при этом не дрогнул…»

Рэкс поежился:

— Тихий ужас! Как говорила тетушка Бетти… А что эти мистеры не знали, что их съедят?

— Почему не знали? Знали. Но чего не сделаешь ради славы!.. Так, что там еще пишут? «При полицейском управлении открыта новая собачья школа. Принимаются псы, имеющие крепкие зубы и натасканные на травле. К заявлению прилагаются рекомендательное письмо и шесть фотографий в фас и профиль размером 3x4 сантиметра…»

— Собачья школа?! — воскликнул Рэкс.

— А что здесь удивительного? — усмехнулся Джимми. — Полиции нужны образованные собаки…

Крупные капли дождя забарабанили по газете. Джимми выглянул из ящика, осмотрелся.

— Неважные дела, дружище. Дождь-то обложной. Наверно, на всю ночь зарядит… Хорош наш дворец, да без крыши…

— Что же нам теперь делать? — спросил Рэкс, свернувшись клубочком в углу ящика.

— Как что? Опрокинем дворец вверх дном — вот и будет с крышей…

Так и сделали.

— Ничего, что темновато, зато дождь не замочит, — сказал Джимми. — А газеты мы завтра дочитаем.

— Джимми, а где ты научился читать? — спросил Рэкс.

Мальчишка задумался.

— Это было так давно, что, кажется, и вовсе не было. Или приснилось… В школе я не учился. Надо было много платить за учебу, а мы и так частенько клали зубы на полку…

— Зачем?

— Это просто так говорят, когда есть нечего.

— Мне тоже частенько нечего было есть, — заметил Рэкс. — Значит, и я клал зубы на полку?

— Разумеется.

— А я и не знал. Наверно, это у меня получалось машинально…

Джимми продолжал рассказывать:

— По вечерам отец сажал меня к себе на колени, разворачивал газету и показывал буквы. Через месяц я уже умел читать по складам. А через полгода… Через полгода отца арестовали.

— За что?

— За то, что он боролся за равенство черных людей и белых. Понимаешь?

— Нет. У нас, собак, никакой разницы, кто какого цвета. Черная собака или белая — совершенно не имеет значения.

— Ну, то у вас. Значит, у вас более справедливые порядки…

— А что было потом?

— Отца долго держали в тюрьме, а потом он куда-то исчез. И вот уже много лет о нем ни слуху, ни духу… Старшего брата завербовали воевать в чужую страну. Вскоре его там убили. Мать не вынесла горя и умерла. С тех пор я стал бродягой. Хожу, куда глаза глядят. Сплю, где ночь застанет…

— Точь-в-точь как я, — сказал Рэкс и вздохнул.

Помолчали, прислушиваясь к завыванию ветра.

— Однажды мне здорово повезло, — снова заговорил Джимми. — Один старик, разносчик газет, взял меня к себе в помощники. Я старался изо всех сил и бегал, высунув язык…

— И я тоже бегал, высунув язык! — воскликнул Рэкс. — Правда, газет не разносил… Просто у нас, собак, так принято — когда запыхаемся или когда очень хочется пить, мы высовываем язык…

— Любопытно, — усмехнулся Джимми. — Так вот, бегал я с огромными пачками газет с утра до вечера и получал за это три лепешки. Представляешь, целых три лепешки! Одну я ел утром, другую в полдень, а третью вечером. Не жизнь, а рай!.. Но однажды, когда я заглянул в киоск, чтобы взять стопку свежих газет, я увидел, что старик сидит на полу и смотрит на меня остекленевшими глазами. Он был мертв… С тех пор мне уже никогда так не везло.

— Джимми, — спросил Рэкс, — а кому хуже: бездомному человеку или бездомной собаке?.

— Ничего себе вопрос! Ну, давай вместе думать… Когда у человека нет крыши над головой, что он говорит? «Собачья жизнь!» Так? А когда у собаки нет конуры, разве она скажет: «Человечья жизнь!»?

— Ни за что на свете! Какая же это человечья жизнь?!

— То-то и оно. Значит, бездомной собаке хуже. Хотя… Иногда бездомному человеку бывает хуже, чем бездомной собаке. Я знал такого человека: Он бросился с моста. Потому что жить стало совсем невмоготу. Вот такие сухари… Когда собаке очень плохо жить, ну, дальше некуда, она же не бросится с моста? Так ведь?