Толкин обыгрывает два значения этой фразы. Слова лунного пса «в честь меня» ( after me ) понимаются Ровером как «в знак уважения». Но в возражении ему (следующая реплика лунного пса. — Прим. пер.) лунный пес расшифровывает, что имел в виду «в честь» в значении «позже, чем меня».
В «Книге утраченных сказаний»: «Луна не смеет тревожить абсолютное одиночество внешней тьмы… и странствует безмолвно низом мира…».
Подобный запрет, соединенный с советом, характерен для традиционной сказки. Предупреждение Человека–на–Луне многократно повторяется, а позже отзывается словами миссис Артаксеркс: «Не приставайте к огненным рыбам…».
В самом раннем варианте текста говорится: «Он так никогда и не узнал этого… да и на то, чтобы узнать то, что он узнал, ушло много времени». [ Надо сказать, во всей этой истории обнаруживается определенный «потайной» — сакральный, мистериальный, смысл, — кстати сказать, в том или ином виде характерный для мифологий вообще и для толкиновского свода легенд в частности. Итак: герой по недомыслию совершает некий не совсем благовидный поступок. Этот поступок оказывается проступком с точки зрения каких–то могущественных сил и активизирует силу, выступающую как «сила зла». Гармоничное бытие героя в окружающем его мире разрушено. (В сущности, то же мы видим и в эпопее «Властелин Колец», только здесь герой — Фродо — растачивается за «проступок» предыдущего в своем роду, а разрушается гармония самого мира.) Положительным моментом здесь сразу же оказывается то, что эта сила противодействует бездумному благополучию героя и разрушает иллюзию его гармонии с самим собой. Герой впервые в жизни испытывает страдание и — пускается странствовать с целью восстановить утраченное равновесие. Проходя через ряд мытарств, он ощущает свою беспомощность перед давлением обстоятельств. Однако на пути ему встречается мудрое, всезнающее, «высшее» существо, направляющее и «поправляющее» нашего героя, то есть берущее на себя по отношению к нему роль Учителя. (Думается, в связи с этим совершенно не случайно Псаматос говорит об Артаксерксе, что тот «сбился с пути, возвращаясь к себе», и что «первый, кто ему попался», направил его «не туда»: ведь и «высшие» существа, бывает, сбиваются с пути — подобно изменившему Пути Белого служения Саруману из «Властелина Колец».) Странствуя, герой проходит разные сферы, разные уровни Бытия, которые, если вглядеться повнимательнее, «отражаются» друг в друге (то есть все Бытие взаимообусловлено!). И в какой–то момент в его сознании наступает перелом: он осознает нечто скрытое в сокровенной глубине его подсознания (в «Роверандоме» такое «скрытое место» олицетворяет Долина сновидений с обратной стороны Луны) — нечто, без чего его жизнь бессмысленна! Однако странствия на этом отнюдь не кончаются. Напротив, кажется, что с того момента, как герой понял, что он должен делать, надежды на осуществление этого практически не остается. Но что–то уже сдвинулось в глубинных основах бытия в отношении его, и мировые закономерности, которые прежде оборачивались против героя, теперь начинают оборачиваться и против враждебных ему сил. Вспомним, сколько «неверных» поступков сделал Фродо: сколько раз он надевал кольцо, открывающее его воздействию «потусторонних» сил! Но именно благодаря таким вот «погружениям в инобытие», едва не стоящим ему жизни, он постепенно «утончается», обретает способность проникновения в сущность вещей (ведь он видит Сильмарилл владычицы Лориэна, в то время как Сэм его не видит; неудивительно, что впоследствии Эльфы сочли его природу достаточно преображенной и взяли его с собой в последнее путешествие к недоступной обычным людям вечной Прародине–за–Западным–Краем…). Тем самым, думается, он проникает и в свою собственную сущность, раскрывая, высвобождая в себе никогда бы не имевшую возможности проявиться в обыденных обстоятельствах непреодолимую волю выстоять против не какого–нибудь, а Мирового зла. «Неверные поступки» Роверандома тоже, похоже, имеют неодномерную «подкладку». …Интересно все же, какое отношение с самого начала имели ко всей этой истории Псаматос и Человек–на–Луне? Во всяком случае, все «заварилось» явно не только с целью воспитания вежливости у щенка, но и в конечном счете с целью умеривания амбиций персидского волшебника, который явно все больше сбивался с Пути. Мудрость Толкина, в частности, проявляется в том, что он точно знает: глубина гораздо, неизмеримо глубже, чем то, что обычным человеком воспринимается как «хорошее» или «плохое», «светлое» или «темное». И «провал» Гэндальфа в бездны подземной Мории способствовал его преображению из Серого в Белого. И лишний укус «просто для смеха» или из обиды — если в результате его покусанным оказывается Сам Предвечный Змей–Мирозданье (выпускающий от этого на миг из пасти вечно кусаемый им хвост) — может способствовать утверждению в мире (и, в частности, в Океане) нового равновесия сил. После ряда катаклизмов, разумеется. Итак, вернемся к нашему песику: на темной стороне Луны, в сне мальчика (сделанном Человеком–на–Луне) Ровер находит то, чего не нашел бы, останься он благополучной «маленькой пустолайкой». Он понимает, что создан быть Другом. Думается, именно для постижения самого себя и посылал его мудрый старый Псаматос в лунное «отражение» нашего мира к «величайшему из всех магов», без участия Которого все участи были бы неполными, поскольку все они в некотором роде являются Его собственной участью. — Прим. пер. ]
Читать дальше