Автор неизвестен - Эпосы, мифы, легенды и сказания - Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян.

— Ну, давай оба огнём сделаемся, один другого жечь станем, — чародей говорит.

— Будь по-твоему, — согласился король. — Я белым пламенем буду, ты — красным.

Взвились два огня — белый и красный, смешались в смертной битве, то разделятся, то друг друга жаркими языками лижут. То по земле стелются, то к небу вздымаются. Долго бились, ни один одолеть не может.

Тут — тюп-тюп по мосту — идёт-бредёт старый нищий — видно, к рассвету хочет в город поспеть.

— Эй, оборванец, — закричал ведьмин сын, белый огонь, — зачерпни шапкой воды из речки, залей красное пламя, я тебе золотой дам!

Послушался нищий, зачерпнул воды, полную шапку несёт. Только хотел плеснуть на красный огонь, тот вскричал:

— Лей скорее на белый, дедушка, целый грош заработаешь!

Тот нищий сроду золотого не видел, а грош ему часто подавали. Он на грош и польстился, плеснул на белое пламя. Зашипело оно, сникло, пар столбом поднялся. За паром и не видно было, что маленький белый язычок пламени не залитым остался.

Сделался чародей самим собой, подал нищему три гроша, и тот, довольный, своим путём дальше потащился.

А тем временем из белого язычка пламени выскочил мальчишка да за спиной у чародея подобрался к коню-солнышку и взлетел в седло. Сам кричит:

— Хоть и отнял ты у меня половину силы и лет мне поубавил, а пока конь мой — мой и верх. Ещё меня наищешься, за мной набегаешься.

Хлестнул солнечного коня плёткой и умчался вдаль, неведомо куда.

Тут слуга из-под моста и вылез.

— Что ж ты, — укоряет чародея, — дрался-бился, а коня упустил?

— А ты что же не помогал? — чародей отвечает.

— Да борони боже в такую драку соваться! Как вы биться начали, меня от страха скорчило. Глаза я руками закрывал, голову меж ногами держал, коленками уши заткнул.

Захохотал чародей, а как отсмеялся, вздохнул и сказал:

— Ну вот что, храбрец, что ни сделано, а до конца не доделано. Путь нам дальний и нелёгкий впереди лежит.

пошли они по следу кованых копыт, где дорогами, где тропами, где горами, где лесами. А как вышли на каменистую, выжженную равнину, тут и след потерялся. Наугад идут. Солнце палит, на небе ни облачка. Чародей вперёд шагает, слуга позади плетётся, спотыкается, под нос бормочет:

— Кабы ты взаправдашний волшебник был, хоть какую-нибудь еду наколдовал бы. Сколько времени не ели! А пустое брюхо ногам ходу не даёт.

Чуть промолвил, выросла на песке перед ними диво-яблонька. Листочки зелёные, яблочки краснобокие.

— Выходит, — обрадовался слуга, — ты не на шутку колдун-ведун! — И яблоко сорвал.

А чародей яблоко из его руки выбил. Выхватил обломок меча и ударил деревце под корень. Мигом яблонька зашаталась, сухой метлой на землю упала, по прутикам рассыпалась. Усмехнулся чародей:

— Верно, старая ведьма от пут освободилась, нас обогнала да отравленными яблоками угостить хотела. Её эта метла, что меня чуть не сшибла, когда я пташкой был. Теперь у неё треть силы колдовской убыло, а чему дальше быть, то дальше и сбудется.

Долго ли, коротко ли ещё шли, видят — из-под камня ключ пробился, вода в роднике чистая, прохладой от неё веет. Слуга к роднику кинулся, да чародей его оттолкнул.

— Не спеши на тот свет, — говорит, — этому свету ещё порадуешься. — И мечом по воде плашмя ударил.

Вот диво — не плеснулась вода, зазвенела, как хрусталь. Нет никакого родника, лежат на камнях осколки зеркальца.

— Перед этим зеркальцем, верно, старая ведьма свои космы расчёсывала, — сказал чародей. — Теперь она ещё треть злой силы потеряла.

Опять вперёд идут. Глядят, на каменистом откосе куст алыми розами расцвёл.

— Эх, — говорит слуга, — ни поесть, ни попить не удалось, так хоть цветок понюхаю…

— Стой на месте! — закричал чародей и ударил мечом по кусту.

Пропал розовый куст, а вместо него старый роговой гребешок валяется. Засмеялся чародей:

— Ну, старая всю свою ведьмовскую силу потеряла, нечем ей уже теперь колдовать. Больше вперёд забегать не будет, далеко за нами не потащится.

Полегче идти стало, повеселее. Вроде и солнце не так печёт, и травка зелёная меж камней пробивается. А как взошли на холм, широкое море увидели. На берегу замок стоит.

Подошли поближе, смотрят — перед замком на замшелом камне сидит король-мальчишка, вдаль глядит. Потом обернулся и закричал:

— Всё-таки нашёл ты меня! Ну да это сейчас к лучшему. На этот раз мы, может, и поладим. Знаешь, как оно бывает: что в руках, то не любо, что далеко, по тому душа томится. Вот и давай меняться.