Шарль Перро - По дорогам сказки

За окном кружились белые снежинки. Одна снежинка упала на край цветочного ящика и на глазах у Кая стала быстро расти. Она росла, росла, и Кай вдруг увидел, что перед ним стоит ослепительная красавица. На голову и плечи её было накинуто покрывало, сотканное из миллионов сверкающих снежинок. Вся одежда её была из блестящего голубоватого льда. А глаза её сияли, как звёзды. До чего же она была хороша! Но каким холодным и тяжёлым был её взгляд!

Красавица кивнула Каю и поманила к себе.

Мальчик испугался.

Он спрыгнул со стула и убежал в самый дальний угол комнаты.

А за окном мелькнуло что-то белое, словно взмахнула крыльями огромная птица, и всё исчезло.

На другой день был славный морозец. Потом началась оттепель, а там пришла и весна.

Солнышко светило так ярко, в цветочных ящиках зазеленели первые побеги, ласточки с весёлым щебетом вили под крышей гнездо. В домах открыли окна, и дети снова сидели в своём маленьком садике высоко над землёй.

В то лето розы цвели особенно пышно. Кай и Герда не могли наглядеться на них и всякий вечер, уходя спать, прощались с ними и целовали их, а утром радовались каждому вновь распустившемуся цветку.

Однажды под вечер они сидели вдвоём у себя в садике и рассматривали книжку с картинками. На картинках были нарисованы разные звери и птицы.

Большие башенные часы пробили пять раз.

— Ай! — вдруг вскрикнул мальчик. — Что-то попало мне в глаз. И в сердце кольнуло!..

Девочка испугалась. Она ласково обвила его шею рукой и осторожно заглянула ему в глаза. Кай щурился, мигал, но соринки не было видно.

— Должно быть, сама вышла, — сказал он.

Но в том-то и дело, что нет. Боль прошла, а соринка осталась, — и не только в глазу, но и в сердце.

И это было не что иное, как два крошечных осколка кривого зеркала.

Бедный Кай! Он теперь видел всё вкривь и вкось, а его сердце должно превратиться в кусок льда!

Так оно и случилось.

Кай посмотрел на Герду и спросил:

— Ну, что ты плачешь! Ведь это мне было больно, а не тебе. И какая ты стала противная, — смотреть на тебя не хочется…

Он отвернулся и поглядел в другую сторону, на розы. Но и розы больше не нравились ему.

— Фу! — закричал он, вскакивая с места. — Какая гадость!.. Эту розу точит червяк! А та совсем кривая. Да посмотри же, Герда! Неужели ты не видишь, что за скверные колючки торчат из этих грязных ящиков!

Он толкнул ящик ногой и сломал две самые лучшие розы.

— Кай, что ты делаешь! — закричала Герда.

А он, увидев, как девочка огорчена, сломал ещё одну розу — просто ей назло, — перепрыгнул через жёлоб и, смеясь, убежал домой.

С тех пор, каждый раз, когда Герда приносила ему книжку с картинками, он говорил, что эти картинки хороши разве что для грудных детей, а когда бабушка начинала рассказывать сказку, он придирался ко всякому слову. И это ещё не всё! Он надевал её очки, ходил точь-в-точь, как она, говорил её голосом и так ловко её передразнивал, что все невольно смеялись. Скоро Кай научился передразнивать всех соседей. Ему отлично удавалось выставлять напоказ их странности и недостатки, и люди говорили:

— Что за голова у этого мальчугана! Но лучше не попадаться ему на глаза!

Он высмеивал даже маленькую Герду, которая любила его всем сердцем.

А причиной всего были осколки зеркала, которые попали ему в глаз и в сердце.

Игры и забавы стали у него теперь совсем другие, мудрёные — не такие, как прежде.

Однажды зимою Кай и Герда вышли на улицу погулять. Падал лёгкий снежок. У Кая в руках было большое увеличительное стекло.

— Погляди-ка в стекло, Герда, — сказал он и подставил полу своей синей куртки, чтобы снег падал прямо на неё.

Каждая снежинка казалась под стеклом куда больше, чем была на самом деле, и напоминала то диковинный цветок, то десятиугольную звезду. В самом деле, это было очень красиво!

— Видишь, как искусно сделано, — сказал Кай. — Они гораздо лучше настоящих цветов. И какая точность! Ни одной неправильной линии. Ах, если б только они не таяли!

В тот же вечер Кай явился к Герде в больших рукавицах и с санками за спиной. Он крикнул ей в самое ухо: «Мне позволили покататься на большой площади с другими мальчиками, а тебя я с собой не возьму!» — и убежал.

На площади собралось много детей. Те, что были посмелее, привязывали свои санки к большим крестьянским саням и катили до самых городских ворот.

Ну и весело же было на площади! И вот в самый разгар катанья, неизвестно откуда, появились большие белые сани. Того, кто сидел в них, совсем нельзя было разглядеть — белая меховая шапка была надвинута до самых бровей, воротник белой меховой шубы поднят до самых глаз. Сани неторопливо объехали вокруг площади два раза. Кай привязал к ним свои санки, и вдруг большие сани понеслись быстрей ветра. Они свернули с площади в переулок, в другой, в третий… Человек, сидевший в них, обернулся и дружески кивнул Каю, как знакомому.