Льюис Кэрролл: Сильвия и Бруно

— Хм! Хм! Хм! Страждущие братья или, лучше сказать, собратья по страданиям… — («Только не называйте имен!» — прошептал человек, стоявший под окном. «Я же не говорю — братва!» — пояснил Канцлер.) — Уверяю вас, что я всегда с симпа… — («Верно, верно!» — закричала толпа, да так громко, словно собиралась заглушить тоненький голосок оратора) — …что я всегда с симпа… — повторил было он. («Да не сюсюкайте вы с ними! — послышался голос человека под окном. — Зачем вам быть похожим на идиота!» В этот миг на площади раздались оглушительные крики: «Верно, верно!», похожие на раскаты грома.) — Что я всегда с симпатией относился к вам! — прокричал Канцлер в первую минуту тишины. — Но настоящий ваш друг — это Вице-губернатор! День и ночь он печется о ваших нуждах, о защите ваших прав — говоря «нужды», я имел в виду ваши права. — («Ни слова больше! — пробурчал человек под окном. — Вы только запутаете их!»)

В этот момент в салон вошел Вице-губернатор. Это был худощавый мужчина с лукавым и плутоватым выражением лица, имевшего странный желтовато-зеленоватый цвет. Он передвигался по комнате медленным шагом, подозрительно оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, не прячется ли где-нибудь злая собака.

— Браво! — воскликнул он, хлопнув Канцлера по спине. — Вы очень хорошо сказали! Э, да вы, оказывается, прирожденный оратор!

— Да нет, что вы, — отвечал Канцлер, скромно опустив глаза. — Как вам известно, оратором надо родиться.

Вице-губернатор милостиво потрепал его по подбородку.

— Выходит, вы — один из них! — похвалил он. — А я и не подозревал. Вы отлично сделали свое дело. А теперь — пару слов на ухо!

Тут собеседники перешли на шепот; я не мог разобрать ни слова и решил отправиться на поиски Бруно.

Я нашел его в переходе. Он стоял и говорил с человеком в ливрее, который в знак крайней почтительности согнулся перед ним чуть ли не пополам, и его руки свешивались по сторонам, словно плавники рыбы.

— Его Высокопревосходительство — у себя в кабинете, вашсочство! — почтительным тоном проговорил он. (Он произносил «вашсочство» точно так же, как Канцлер.)

Бруно бросился туда, а я счел за благо последовать за ним.

Правитель, высокий, степенный мужчина со смелым, но весьма располагающим лицом, сидел перед письменным столом, заваленным бумагами, держа на колене одну из самых миленьких и очаровательных девочек, которых мне доводилось видеть. Она была четырьмя или пятью годами старше Бруно, но у нее были точно такие же розовые щечки и сверкающие глазки, а по плечам рассыпались такие же вьющиеся каштановые кудри. Ее улыбающееся личико было обращено к отцу, и было так трогательно) видеть взаимную любовь на их лицах: одном — овеянном Весной Жизни, и другом — тронутом поздней ее Осенью.

— Нет, ты никогда его не видела, — проговорил пожилой мужчина. — Да ты просто и не могла его видеть: знаешь ли, он давно не был дома, путешествуя из страны в страну в поисках здоровья и бодрости. Он странствует дольше, чем ты живешь на свете, моя маленькая Сильвия!

Тут Бруно мигом вскарабкался на другое его колено и принялся целовать отца по весьма сложной системе.

— Он вернулся вчера вечером, — произнес Правитель, когда поцелуи наконец закончились, — а последнюю тысячу миль он торопился изо всех сил, чтобы успеть ко дню рождения Сильвии. Впрочем, он — ранняя пташка, и я думаю, что он уже в библиотеке. Пойдем посмотрим, а? Он очень любит детей. Ты наверняка ему понравишься.

— А Другой Профессор тоже вернулся? — с дрожью в голосе спросил Бруно.

— Вернулся. Они приехали вместе. Видишь ли, Другой Профессор — впрочем, он тебе, пожалуй, не понравится — такой мечтатель.

— Как бы я хотел, чтобы и Сильвия была хоть чуточку мечтательней, — вздохнул Бруно.

— Что ты имеешь в виду? — отозвалась Сильвия.

Бруно, не отвечая, продолжал разговор с отцом:

— Понимаешь, она говорит, что не может. Но мне кажется, что она не не может, а не хочет.

— Ты говоришь, она не может мечтать? — повторил совсем озадаченный Правитель.

— Она сама это говорит, — настаивал Бруно. — Как только я говорю: «Давай прервем урок!», она отвечает: «Я и мечтать об этом не могу!»

— Он вечно хочет прервать уроки, — пояснила Сильвия, — не пройдет и пяти минут!

— Пять минут занятий в день! — воскликнул Правитель. — Не многому же ты научишься при таких темпах, малыш!