Сельма Лагерлеф - Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями

И небо — со всеми облаками, с перелетными стаями — отражается в нем так ясно, что самое море кажется небом.

День для перелета над морем был как нельзя лучше. Легкий ветер разгонял облака, словно расчищая птицам дорогу.

Только на западе нависла какая-то темная туча, и края ее почти касались самой воды.

Акка Кебнекайсе давно поглядывала на эту тучу, — туча ей не нравилась.

И недаром! Ветер уже не помогал птицам. Он набрасывался на них и резкими толчками норовил разметать во все стороны их ровный строй.

Начиналась буря. Небо почернело. Волны с ревом наскакивали друг на друга.

— Лететь назад, к берегу! — крикнула Акка Кебнекайсе.

Она знала, что такую бурю лучше переждать на суше.

Трижды пытались гуси повернуть к берегу, и трижды напористый ветер поворачивал их к морю.

Тогда Акка решила спуститься на воду. Она боялась, что ветер занесет их в такую даль, откуда даже ей не найти дороги в Лапландию. А волны были не так страшны, как ветер.

Крепко прижав крылья к бокам, чтобы вода не пробралась под перья, гуси качались на волнах, точно поплавки.

Им было вовсе не так уж плохо. Только Нильс продрог и промок до нитки. Холодные волны тяжело перекатывались через него, словно хотели оторвать от Мартина. Но Нильс крепко, обеими руками, вцепился в Мартинову шею Ему было и страшно и весело, когда они скатывались с крутых волн, а потом разом взлетали на пенистый гребень. Вверх — вниз! Вверх — вниз! Вверх — вниз!

Сухопутные птицы, занесенные ветром в открытое море, с завистью смотрели, как легко пляшут гуси на волнах.

— Счастливые! — кричали они. — Волны спасут вас! Ах, если бы и мы умели плавать!

Но все-таки волны были ненадежным убежищем. От долгой качки на волнах гусей стало клонить ко сну. То один гусь, то другой засовывал клюв под крыло.

Правда, мудрая Акка никому не давала спать.

— Проснитесь! — кричала она. — Проснитесь! Кто заснет — отобьется от стаи, кто отобьется от стаи — погибнет.

Услышав голос Акки, гуси встряхивались, но через минуту сон снова одолевал их.

Скоро даже сама Акка Кебнекайсе не в силах была побороть дремоту. Все реже и реже раздавался над водой ее голос.

И вдруг из волны совсем рядом с Аккой высунулись какие-то зубастые морды.

— Тюлени! Тюлени! Тюлени! — пронзительно закричала Акка и взлетела, шумно хлопая крыльями.

Сонные гуси, разбуженные ее криком, нехотя поднялись над водой, а того, кто заснул слишком крепко, Акка будила ударом клюва. Медлить было нельзя — тюлени окружали их со всех сторон. Еще минута — и многие гуси сложили бы здесь свои головы.

И вот снова стая в воздухе, снова гуси борются с ветром. Ветру и самому пора бы отдохнуть, но он не давал покоя ни себе, ни другим. Он подхватил гусей, закружил и понес в открытое море.

Объятые страхом перед наступающей ночью, гуси летели сами не зная куда. Тьма быстро сгущалась. Гуси едва видели друг друга, едва слышали слабый крик, которым сзывала их старая Акка.

Нильсу казалось, что волны не могут грохотать громче, что тьма вокруг не может быть чернее. И все-таки в какую-то минуту шум и свист внизу стал еще сильнее, а из тьмы выступило что-то еще чернее, чем небо.

Это была скала, словно вынырнувшая со дна моря. Волны так и кипели у ее подножия, со скрежетом перекатывая каменные глыбы.

Неужели Акка не видит опасности? Вот сейчас они разобьются!

Но Акка видела больше, чем все другие. Она разглядела в скале пещеру и под ее каменные своды привела гусей.

Не выбирая места, гуси повалились на землю и тотчас заснули мертвым сном.

И Нильс заснул — прямо на шее у Мартина, не успев даже залезть к нему под крыло.

Нильс проснулся оттого, что лунный свет бил ему прямо в глаза. Луна, словно нарочно, остановилась у входа в пещеру, чтобы разбудить Нильса. Конечно, можно было забраться под крыло Мартина и еще поспать, но для этого пришлось бы потревожить верного друга. Нильс пожалел Мартина — очень уж тот уютно прикорнул между двумя камнями. Должно быть, совсем измучился, бедняга.

Тихонько вздохнув, Нильс вышел из пещеры.

Чуть только он обогнул выступ скалы, как перед ним открылось море. Оно лежало такое мирное и спокойное, точно бури никогда не бывало.

Чтобы как-нибудь скоротать время до утра, Нильс набрал на берегу полную пригоршню плоских камешков и стал бросать их в море. Да не просто бросать, а так, чтобы они мячиком прыгали по лунной дорожке.

— Три.., пять.., семь.., десять, — считал Нильс каждый удар камешка о воду. — Хорошо бы до самой луны добросить! Только вот камня подходящего нет. Нужен совсем-совсем плоский.