Ольга Батлер - Тринкет

— Как нет? Да я сам видел! — возмутился Питер.

— Это была Гусеница. Она любит от скуки пошалить. Попугать там всех, помаскарадничать. В нашей стране нет никаких особых неприятностей…

— А кто же дома сжигает? — спросил Питер, преодолевая оторопь.

— А никто. Врут люди. Привыкли при короле к маскарадам да играм, вот и бредят днём и ночью.

Питер верил и не верил Тринкету. Странные какие-то слова человечек говорил, а вел себя еще страннее.

— Сами посудите, как холм земли может быть человеком? — не отставал от него колдун.

Мальчик неуверенно ответил:

— Говорят, он однажды проснется и накажет всё зло в королевстве.

Тринкет насмешливо закатил глаза:

— Проснется! Сказки старых глупых свинок! Сочинили какую-то большую справедливость, живут с оглядкой на нее и оттого несчастны. Как можно верить в вещи, которые нельзя ни собственными глазами увидеть, ни потрогать!

«А что плохого в большой справедливости?» — подумал Питер.

Фарфоровый человечек снова расслышал его мысли:

— Это мешает жить в собственное удовольствие… Пронзив Зеленый Холм ножами, вы избавите жителей королевства от пустых надежд и страхов. Не годится, чтобы взрослые люди забивали себе головы сказками… Или, может, вы струсили?

— Ничего подобного! — тут же откликнулся раскрасневшийся Питер. — Просто я рассуждаю.

Фарфоровый человечек засмеялся.

— Наконец-то вы начали жить собственным умом. Теперь у вас есть шанс доказать свою самостоятельность. Вы поняли меня?

— Да, короче… — кивнул Питер. А ведь и правда — нет смысла много думать о том, чего толком не знаешь. Он — чужой в этой стране. Сделает своё дело, получит приз за послушание, а потом Тринкет отправит его, Джорджа и Брэнду домой.

— Я вижу, вы согласны, — обрадовался человечек. — Но к подвигу надо подготовиться, для начала — остро заточить ножи. Я сам буду вас обучать! — и он лязгнул стрелками, вспугнув кошачью тень за окном.

Джорджу слышались крики, цокот копыт. Потом его царапнули по ноге. Проснувшись, он с облегчением обнаружил, что это были не кошачьи когти, а проволочки от раскладушки. Мальчик упал обратно, повертелся, отворачиваясь от света огромной луны и услышал тетю. Она шепотом кокетничала с фарфоровым человечком на шкатулке:

— Мне предложение делает? Ах…

Шкатулка словно притянула тетку к себе — Мэри гладила ее, позабыв о своих несчастьях.

— Я всегда знала, что достойна большего! — она бережно поставила шкатулку на столик и выскочила за дверь.

До Джорджа дошло, что голоса ему не снились. Тринкет вел свои игры и днем, и ночью, суля награды и детям, и взрослым.

Мальчик встал, чтобы задернуть занавеску и… отпрянул. Мимо окна пронеслось нечто большое, чешуйчатое, оно задело крылом за подоконник.

— Пит, вставай скорее! Дракон здесь летает! — испугался Джордж.

Не дождавшись ответа, он подбежал к кровати друга. Там, где должен был спать Питер, лежало одно скомканное одеяло. Джордж на всякий случай потряс его — кровать была пуста, Питер исчез из комнаты.

Здание трактира пошатнулось: раскачалась лампа на потолке, покосилась картинка над кроватью Брэнды. Глухие толчки шли прямо из-под земли.

— Брэнда, проснись! Надо бежать отсюда! — крикнул Джордж сестре, хватая шкатулку.

Дети выбежали на улицу. Там оказалось на удивление тихо. Над их головами висела луна, размером с двухфунтовую монету, она повернулась к земле всем своим круглым лицом. Такой полной они в жизни не видели.

Трактир был прекрасно виден в ее холодных лучах, ночью он казался похожим на человека. Крытая аккуратно подрезанной соломой крыша была его длинными волосами. Две каминные трубы, торчавшие по бокам, — маленькими рожками. Широкий козырек на первом этаже, с которого свешивались корзины с петуниями, — сцепленными руками. Балкончик и верхние окна — носом, глазами и щеточкой усов.

Окна были закрыты шторами, поэтому казалось, что великан дремлет. И сам он светился изнутри — ровным зеленоватым светом, словно был сделан из светляков. Даже корзины с петуниями таинственно мерцали, переливаясь изумрудными блестками. Они слегка раскачивались. Джорджу почудилось, что цветы шелестели: «Виг-риф, виг-риф…».

Неожиданно на фоне огромной луны обозначился силуэт ведьмы, летевшей на метле. Силуэт был четкий, как в театре теней. Она подлетела к окну их комнаты, повисела перед ним, заглядывая вовнутрь. Это была тетя Мэри.