Ольга Батлер - Тринкет

По тому, какое облегчение он сразу почувствовал, понял, что поступает правильно: ведь самых важных вещей на свете можно добиться безо всякого волшебства — надо только быть честным и добрым, великодушным и терпеливым. Захотеть таким стать!

Мальчик изо всей силы размахнулся… Но шкатулка не долетела до земли — тетя Мэри, совершив ловкий маневр на своей метле, поймала ее.

— Негодник! — испуганно прошипела она.

— Фи, — запищало на мостовой, — фа, фо, — словно жалуясь.

Это были выпавшие из шкатулки часы. Их нежный механизм не вынес подобного обращения.

— А ну-ка, немедленно идите обратно в трактир, пока я по-настоящему не рассердилась, — приказала Мэри притихшим детям.

Вот во что превратилось захватывающее приключение.

До рассвета у Джорджа было много времени. Он окончательно понял, что значили бабушкины слова про возмездие. Смятение мальчика только усилилось. Ну и близкие у него: тетя — ведьма, бабушка — колдунья, наславшая беду на целое королевство. А ему приходится расхлебывать.

Да, еще и Питер — «отъявленный подлец». Удрал из трактира, чтобы не делить выигрыш. Все хорошее, связанное с Питером, сразу забылось. Зато вспомнилось, как заблестели глаза Вэста, когда он разговаривал с Котом о сокровище, и эта злость — «отдай мне шкатулку!», и драка у «Веселой гусеницы». Питер оставил их по собственной воле — никакого другого объяснения не могло быть у абсолютно бесшумного и быстрого исчезновения.

Прежде Джордж сталкивался с подобным вероломством только в фильмах и книжках, и не представлял, насколько обидно и горько переживать его в действительности. «Почему я должен верить в это?» — останавливал он себя, но картина предательства уже нарисовалась в его воображении. Никогда Джордж не чувствовал себя таким одиноким. Близкого приятеля у него больше не будет, не верит он теперь в дружбу.

Потом мальчик сильно пожалел о краже из «Лавки Древностей». Приглянулся ему камень, и он его схватил. То, что камень был необыкновенный — не оправдание. В одиннадцать лет надо уметь сказать себе — «нет».

Он представил себя в чайной комнате «Лавки Древностей»: под ногами шуршит пакет со злополучной шкатулкой, Кот за соседним столиком объедает свой клубничный торт. Вот семейство Скидморов направляется к двери, следом за ними быстро поднимается Джордж. Пакет в его руках, но шкатулка остается под столом. Мальчик поворачивается к Коту. Они смотрят друг другу в глаза, и взглядами сказано больше, чем словами. Джордж уходит, навсегда оставляя шкатулку, Кота и большие неприятности, которые встреча с ним вызвала… Если бы только можно было вернуться туда и все поменять.

Утром Брэнда задела стоявшую в углу тётину метлу.

— Ай, — испугалась она, — я не трогала, я только посмотрела! — она подняла метлу, чтобы поставить обратно, но снова взвизгнула, потому что неведомая сила закрутила ее над полом. Летая по комнате, девочка ударилась о стену, зацепила кувшин на столике.

Джордж оторвал сестру от ожившей метлы.

— Чего это она, — рот Брэнды изогнулся обиженной подковкой.

— Какие же вы, дети, право, шумные… Пэмми вас совсем не научила манерам. И зачем только люди заводят детей? Нет, чтобы пожить в собственное удовольствие, — не раскрывая глаз, сказала со своей кровати Мэри. На ее одеяле красовались разводы грязи, а рядом с туфлями на полу валялась обмотанная мокрой темно-зеленой ряской водяная лилия. На каких болотах сорвала ее тетка?

Мэри нащупала шкатулку, уселась на кровати и сразу заулыбалась.

— Мне? Подарок от дракона? — продолжила она разговор с фарфоровым человечком. — Ох… Это что такое? — кокетливо спросила ведьма, приоткрывая крышку. Там лежали шелковистые коконы, похожи на шмелиные. Тетка щелкнула по одному, поднесла его к уху. Он завибрировал.

— Что ж, раскроем, — она расковыряла дырочку в плотном покрытии из шелка и воска.

В отверстии показалась глазастая голова, и из кокона с тяжелым гудением вылетел шмель. Он развернул усики, распушился, став размером с кулак. Все шарахнулись в стороны. Но шмель никого не укусил, залетал кругами и нарисовал в воздухе прозрачный куб — объемную картину, которая ожила. Внутри неё под тихую музыку двигались фигурки в фантастических платьях и костюмах.

Шмель закружился вокруг детей. У них мурашки побежали по щекам и по спине от вибрации его крылышек. Он заметно потяжелел и раздулся, спускаясь все ниже. По комнатке летал уже и не шмель, а маленький толстый мужчина в полосатых брюках, заправленных в высокие сапоги-веллингтоны, и в развевающемся сюртуке. Скоро он затопал этими сапогами по столу.