Рут Томпсон - Королевская книга Страны Оз

Когда Дороти проснулась, солнце уже давно взошло. Она протёрла глаза, зевнула и принялась тормошить Льва. Городские ворота были распахнуты, и, хотя при дневном свете город казался ещё более серым и тусклым, чем ночью, голодным путешественникам привередничать не приходилось. Войдя в ворота, они прежде всего увидели плакат:

Ты в Копусе, царстве Копуш!

Не бегай!

Не пой песен!

Разговаривай медленно!

Не свисти!

Приказ Верховного Копуши

— Весёленький приказец! — проговорила Дороти, и тут на неё снова напала зевота.

— Перестань, пожалуйста! — попросил Трусливый Лев, чуть не плача. — Если я ещё раз зевну, то проглочу собственный хвост. И кстати, то же самое будет, если я немедленно чего-нибудь не съем. Пошли скорее! Странное это место, Дороти. — И конечно, Лев тоже принялся зевать во весь рот.

С трудом сдерживая зевоту, они пошли по длинной узкой улице. По обеим её сторонам возвышались серые каменные дома безо всяких украшений с маленькими зарешеченными окнами. Вокруг не было ни души, стояла полная тишина. И, только свернув за угол, они увидели несколько человек очень странного вида. Эти люди шли им навстречу — но как шли! Они еле ползли, а после каждых двух шагов останавливались и немного отдыхали. Дороти так поразилась этому зрелищу, что расхохоталась, подавив очередной зевок.

Вернее, они даже не шли, а скользили, словно на коньках, не отрывая подошв от земли. Женщины были одеты в серые платья в горошек и громадные чепцы, почти закрывающие лица — широкие, заспанные, с большими ртами. Многие прогуливали ручных улиток на поводках. По сравнению с хозяевами улитки казались очень живыми и бодрыми и натягивали поводки, стремясь ускорить шаг. Мужчины были одеты во фраки с белыми галстуками, но на головах у них вместо цилиндров торчали красные ночные колпаки с кисточками. Все они были очень важные и серьёзные. Правда, Дороти сперва показалось, что они ей подмигивают, но оказалось, что им просто трудно держать открытыми оба глаза. И все так внимательно таращились одним глазом на пришельцев, что Дороти расхохоталась. При этом незнакомом звуке (потому что в городе копуш ещё никто никогда не смеялся), женщины подхватили на руки своих улиток, а мужчины прижали ладони к ушам — вернее, к тем местам, где у них, должно быть, были уши под колпаками.

— Вот они, значит, какие, копуши, — хихикнула Дороти, подталкивая Льва в бок. — Пошли скорее им навстречу, а то они никогда до нас не дойдут на такой скорости.

— У меня что-то с лапами, — проворчал Лев, шаркая и зевая. — И вообще, куда нам спешить?

Беда была в том, что они не смогли бы спешить, даже если бы захотели. У них ужасно отяжелели ноги, никак было не оторвать их от земли.

— Эх, был бы с нами Страшила, — вздохнул Лев. — Ему-то никогда спать не хочется, и вообще, он бы сразу придумал, что делать.

— Что толку желать невозможного, — зевнула Дороти.

— Будем надеяться, что он не заблудился, как мы с тобой.

Им стоило большого труда не останавливаться. Когда они наконец-то встретились с копушами на полдороге, Дороти и Лев совсем выбились из сил. Один из копуш, мужчина угрюмого вида, угрожающе вытянул к ним руку. Они остановились.

— Я… — проговорив это короткое слово, копуша закрыл рот и простоял целую минуту молча и неподвижно, — вас… — И на него напала зевота, а Дороти поспешно стала обмахивать Льва своей шляпой, как веером, потому что он явно собирался заснуть.

— Что вы нас? — сердито спросила она.

Но копуша молча зевал, и Дороти, поняв, что торопить его бесполезно, принялась считать про себя, чтобы скоротать время. Когда она дошла до шестидесяти, копуша сдвинул наверх сползший на глаза колпак и, сделав героическое усилие, выговорил наконец длинное слово:

— Арестую.

— Арестовать, арестовать их! — закричали все копуши так громко, что Лев вздрогнул и проснулся, а ручные улитки высунулись из своих домиков.

— Арестовал один такой, — сердито проворчал Лев, — лучше бы позавтракать дали.

И он зарычал было, да только зевок помешал ему, и хорошего рёва не получилось. Нельзя грозно рычать и зевать одновременно.

— Я… — снова начал главный копуша.

Но у Дороти уже просто не было сил дожидаться, что он ещё скажет. Заткнув уши ладонями, она закричала:

— За что?