Мэри Нортон - Добывайки в воздухе

Арриэтта заглянула внутрь корпуса.

— Да, — сказала она.

— Вот и все, — закончил Под.

"Все? Что — все?" — подумала Арриэтта, но выразила она свою мысль более вежливо:

— Боюсь, я не совсем…

— Ну, что тебе неясно? — нетерпеливо сказал Под, словно его огорчила ее непонятливость. — Мы вставляем передний конец ручки в горло шара — после того, как его надуем, конечно, — чуть пониже сторожевого узла. И крепко обматываем веревкой. Я берусь за заправочный рычаг, как за рукоятку, и тяну его, пока он не встанет под прямым углом к корпусу. Это рабочее положение, когда газ надежно перекрыт. Затем мы развязываем сторожевой узел, — и дело сделано. Не забывай: корпус ручки и резиновая трубка свисают задним концом в корзину. Ты следишь за мной?

Ну, не важно, — продолжал он доверительно. — Ты скоро все поймешь. Так вот, — Под довольно вздохнул, — стоя в корзине, я протягиваю руку к рычагу, медленно подвожу его к корпусу… и газ выходит через резиновую трубку! Попробуй сама, — радостно предложил он, — рычаг двигается легко.

Наступив одной ногой на корпус пера, Под несколько раз поднял и опустил рукоятку. Арриэтта тоже попробовала это сделать; изношенный долгим употреблением заправочный рычаг свободно скользил в пазу.

— А затем, — продолжал Под, — я снова ставлю рычаг так, чтобы он отходил от корпуса под прямым углом… и газ снова заперт. Неплохой клапан, да?

— Поразительно, — сказала Арриэтта, но тут ей внезапно кое-что пришло в голову. — А как же быть с газом — ведь он пойдет прямо в корзину?

— Он останется позади нас! — вскричал Под. — Неужели ты не понимаешь, деточка, — газ все время поднимается, и поднимается быстрее, чем спускается шар. Я все это обдумал; вот почему я хотел, чтобы резиновая трубка была длиннее, чем корпус; мы можем этот ее конец повернуть, куда захотим, но, куда бы мы его ни повернули, газ будет рваться кверху, а мы будем падать вниз. Понимаешь? Мы даже можем с самого начала приподнять конец кверху и прикрепить его к корпусу. Почему бы и нет?

Несколько минут Под молчал, обдумывая эту мысль.

— Да и газа будет не так много… стоит мне приноровиться. Надо только выпускать его постепенно.

В последние дни, полные волнующих событий, Арриэтта не раз вспоминала Спиллера. Как бы ловко он приладил сетку — дело Хомили и Арриэтты, — когда шар стал наполняться газом из рожка! В то время как Под регулировал подачу газа, они — голыми руками или при помощи костяного крючка для вязанья — подтягивали ячейки: очень утомительное занятие. Заключенная в сеть оболочка росла, раздувалась, пока буква "й" в надписи "Чай на берегу реки" не приобрела нужных размеров.

— Экватор, — сказал им Под, — должен делить шар ровно пополам, чтобы подвесной обруч висел прямо и корзина не кренилась.

Как бы Арриэтте хотелось, чтобы Спиллер был вместе с ними, когда они в первый раз подвешивали корзину к подвесному обручу стропами из рафии! Они делали это, стоя на платформе, перекинутой через открытую музыкальную шкатулку; чтобы удержать корзинку, в нее для веса положили ключи.

А в тот раз, когда они впервые поднялись под потолок, и Под, осторожно орудуя рычагом клапана, мягко посадил их на землю! Уж Спиллер не дал бы Хомили выпрыгнуть из корзины, как только она коснулась пола. Это была роковая ошибка: с ужасающей скоростью шар снова взмыл вверх и ударился о потолок с такой силой, что Под и Арриэтта чуть не вылетели из корзины на голову Хомили, которая, заливаясь слезами, в отчаянии металась внизу. Прошло немало времени, пока им удалось спуститься, хотя они полностью открыли клапан. Все это совершенно вывело Пода из равновесия.

— Ты должна помнить, Хомили, — хмуро сказал он, когда снова привязанный к музыкальной шкатулке шар медленно съеживался, освобождаясь от газа, — что ты весишь столько же, сколько два ключа от кожаного саквояжа и полтора рулона входных билетов. Ни один пассажир не должен выходить, а тем более выскакивать из корзины до тех пор, пока шар не сожмется до конца. — У Пода был очень серьезный тон. — Нам повезло, что тут есть потолок. Представь, что мы были бы на открытом воздухе… Знаешь, что произошло бы?

— Нет, — хрипло прошептала Хомили, вытирая щеки тыльной стороной руки и в последний раз всхлипывая.

— Мы с Арриэттой взлетели бы на двадцать тысяч футов, и нам был бы каюк.

— О господи! — прошептала Хомили.