Мэри Нортон - Добывайки в воздухе

— Видишь ли, тут такое дело, — начал он, — и постарайся взять в толк, о чем я говорю. Скажем, когда-нибудь у тебя будет свой дом. Может быть, и семья — если тебе повезет встретить хорошего добывайку. Думаешь, тебе по-прежнему захочется водиться с человеками? Да ни за что. — Он покачал головой. — И я скажу тебе, почему: ты не захочешь ставить под удар свою семью. И своего добывайку. Понимаешь, что я хочу сказать?

— Да, — ответила Арриэтта.

Она смутилась, не знала, куда деть глаза и руки, и была рада, что стояла лицом к столу, а к Спиллеру спиной.

— Когда-нибудь нас не станет, — продолжал Под, — некому будет за тобой присматривать, и я говорю тебе сейчас: никогда разговоры с человеками не приводят добывайку к добру. Не важно, какими эти человеки кажутся, о чем они толкуют, что тебе обещают. Нельзя играть с огнем.

Арриэтта молчала.

— И Спиллер со мной согласен.

Со своего уголка у очага Хомили видела, как глаза Арриэтты наполняются слезами, как она старается проглотить комок в горле.

— Хватит на сегодня, Под, — быстро сказала она, — давай погасим свет и ляжем в постель.

— Пусть она раньше даст нам обещание, — сказал Под, — здесь, при электрическом свете, что она никогда больше не заговорит с человеками.

— К чему это обещание, Под… Она понимает… Как в детстве с газом. Давайте скорее ляжем.

— Я обещаю, — сказала вдруг Арриэтта. Сказала громко и внятно и тут же разрыдалась.

— Вот уж это ни к чему, дочка, — сказал Под, быстро подходя к ней, в то время как Хомили поднималась со своего места. — Ни к чему плакать, девонька, я говорил это для твоей же пользы.

— Я знаю, — всхлипывала Арриэтта, прикрыв лицо руками.

— Тогда в чем дело? Ну, скажи нам. Из-за мельницы?

— Нет, нет, — продолжала она рыдать. — Я думала о мисс Мензиз…

— А что с ней? — спросила Хомили.

— Раз я обещала с ней не говорить, кто ей теперь все расскажет? Она так и не узнает, что мы убежали из тюрьмы, не узнает о Мейбл и Сидни. Не узнает о воздушном шаре. Не узнает, что мы вернулись. Никогда ни о чем не узнает. Всю жизнь она будет спрашивать себя, что с нами случилось. Будет лежать ночью без сна, и думать, думать…

Под и Хомили обменялись взглядами поверх поникшей головы Арриэтты. Ни один, по-видимому, не знал, как быть.

— Я не обещал, — внезапно сказал Спиллер хрипло.

Все обернулись и посмотрели на него. Арриэтта отняла руки от лица.

— Ты? — воскликнула она недоверчиво.

Спиллер, потирая ухо рукавом, не отводил от нее глаз.

— Ты хочешь сказать, — продолжала она, до того удивившись, что забыла и свое залитое слезами лицо, и смущение, которое последнее время испытывала при Спиллере, — что ты вернешься сюда и все ей расскажешь? Ты, кого никто ни разу не "видел"? Ты, кто всегда в укрытии?! Ты, от кого обычно не услышишь и слова?!

Спиллер коротко кивнул, глядя ей прямо в глаза настороженным, твердым взглядом. Молчание нарушила Хомили:

— Он это делает ради тебя, дочка.

А затем, сама не зная почему, рассердилась. "Мне надо постараться и полюбить его, — сказала она сама себе с раздражением. — Мне не остается ничего другого".

Видя, что недоверие на лице Арриэтты сменяется радостным изумлением, Хомили обернулась к Поду и резко сказала:

— Да погаси ты этот свет, ради всего святого. И все в постель. Завтра рано вставать.

ПЗ — Посадочная зона.

ВП — Взлетная площадка.

ТО — Точка отрыва.

ОВ — Оптимальная высота.