Отфрид Пройслер - Разбойник Хотценплотц и муравейник с начинкой

— А Васьти? Почему он не залаял? — уцепился Касперль. — Он-то ведь должен был бы схватить разбойника!

Госпожа Худобок резко пододвинула к себе пепельницу и вдавила в нее сигарный окурок.

— Когда я сплю — я сплю. Разве не может статься, что и Васьти после завтрака тоже немножко прилег вздремнуть? Кто вправе за это на него обижаться, на моего славного песика?!

Касперль и Сеппель объяснили госпоже Худобок, что они должны самым тщательным образом осмотреть весь дом. Вполне может быть, что господин Димпфельмозер упустил какую-нибудь важную улику.

Вдова была согласна на все.

— Главное, чтобы нашелся шар! Без него я все одно что колбасница без колбасы — если вы понимаете, что я имею в виду.

Касперль и Сеппель перерыли весь дом от чердака до погреба. Они заглянули в каждый шкаф и во всякий угол за печкой. Посмотрели под креслом госпожи Худобок, сунули нос в сундук для белья, в корзиночку для рукоделия, в коробку с сигарами и на стенную полку, где стояла посуда.

Время уже приближалось к одиннадцати, а они все еще ничего не обнаружили, — когда прибежала бабушка.

— Полиция! — кричала она. — Полиция! Здесь нет господина Димпфельмозера? Я должна сделать заявление, меня обокрали, я ограблена! Полиция! Полиция!!

Она была совершенно вне себя, Касперль и Сеппель пододвинули ей стул.

— Присядь сначала, бабушка, — и потом успокойся, пожалуйста!

Бабушка сдула со лба волосы.

— Этот Хотценплотц! Этот негодяй все же побывал в моем саду и у меня,…

Она задохнулась от негодования.

— Он украл у меня с компоста две тыквы!

— Две тыквы?

— Позавчера еще все двадцать были на месте — и вот сегодня двух не хватает! Двух маленьких.

— Ты разве их пересчитывала? — спросил Касперль.

— А как же! Я считаю их через день, — сказала бабушка. — Ну не стыдно ли, что Хотценплотц расхаживает на свободе и ворует тыквы? Господин Димпфельмозер должен немедленно арестовать его!

— Вы высказали мое сокровенное желание! — с волнением проговорила госпожа Худобок. — Ну и порядки — просто мороз пробирает от страха!

Касперль и Сеппель покатились со смеху.

— Вы, может быть, растолкуете мне, — воскликнула бабушка, — чем мне следует объяснить ваш глупый хохот?

— С удовольствием! — сказал Касперль. — Хотценплотц никакого отношения не имеет к тыквам — это были мы с Сеппелем!

Бабушку охватило горькое разочарование.

— Вы оба, ты говоришь?

— Мы прихватили их для Васьти. Кто ж мог предполагать, что ты эти штуковины пересчитываешь!

— На то имеются свои причины, — возразила бабушка. — В любом случае я выращивала свои тыквы не для Васьти, заметьте это!

— Однако они ему, во всяком случае, пришлись по вкусу! — в свою очередь возразил ей Сеппель. — Одну он мигом слопал, а вторую, видела бы ты это: второй он принялся играть в мордобол! Я говорю тебе, бабушка…

— Мордобол? — вскричал Касперль так, будто его оса ужалила. — Мордобол!

При этом сообщении Сеппеля его озарила одна мысль.

— Хотите знать, госпожа Худобок, кто утащил со стола шар? Вы будете поражены!

Касперль стрелой вылетел за дверь и устремился в сад. Госпожа Худобок, Сеппель и бабушка поспешили вслед за ним.

— Да что это с ним? Зачем он полез в конуру Васьти, Сеппель?

— Сейчас увидим, госпожа Худобок.

Касперль скрылся в собачьей конуре. Они услышали, как он роется в соломе, затем он прокричал:

— Я нашел его! Я нашел его!

Он задом выполз наружу. В руках он держал чудесный шар госпожи Худобок.

— Это он?

— Да, это он!

По щекам госпожи Худобок потекли слезы.

— До такого я бы никогда в жизни не додумалась, ох-хо-хо-о, что Васьти, мой милый песик Васьти…

— Он, должно быть, принял его за тыкву, — объяснил Касперль. — Вам не следует за это на него обижаться.

— Ну как бы я могла? — всхлипнула госпожа Худобок. — Какое счастье, что он не пытался разгрызть его! Он мог бы сломать себе все зубы, солнышко мое бедненькое!

Она, проверяя, подняла шар на солнечный свет.

— Ни одной трещины, как я вижу, и ни единой царапины… Только совсем замутнел с тех пор, как Васьти укатил его из комнаты. Теперь пройдет несколько дней, пока его снова можно будет использовать, — однако я без сожаления примирюсь с этим.