Дина Сабитова - Цирк в шкатулке

Еще дети ходили в бухгалтерию лесопилки, а потом на строительство новой теплотрассы, где Марик завяз в жидкой глине и чуть не свалился в траншею, прямо под ковш экскаватора.

А самым неволшебным местом, конечно, был их дом. Дом, в котором жила сама госпожа Гертруда, старая служанка Ниса и шестеро детей.

Нельзя сказать, что в их доме было холодно или не уютно. Нет, дом призрения детей, оставшихся без попечения родителей, был образцовым воспитательным учреждением: все в нем рационально и правильно. Госпожа Гертруда гордо носила звание начальницы дома сирот, а содержался он на муниципальные средства.

Когда-то давно сирот помещали в большие приюты, которые были похожи на настоящие фабрики. Сирот там воспитывали, обучали, давали всем одинаковую простую и надежную профессию: девочки становились швеями, мальчики — сапожниками. Марик видел на картинке в педагогической энциклопедии старый приют для брошенных детей (госпожа Гертруда очень любила энциклопедии и словари и поощряла их чтение). Длинная спальня, где кровати стояли рядами, уходя куда-то далеко в темноту. И такая же длинная столовая с длинными голыми столами и лавками. И дети были все одеты одинаково, и лица у них тоже были какие-то одинаковые. Немного похожие на круглые заклепки.

Теперь все переменилось. Например, госпожа Гертруда училась в специальном педагогическом училище, а потом выиграла специальный конкурс (на стене в ее кабинете висели красивые дипломы в рамках, где рассказывалось про это). За то, что она выиграла этот конкурс, Гертруду назначили заведующей приютом нового образца под названием «Яблоня». Еще в городе были приюты «Вишня», «Слива», «Крыжовник» и «Черная смородина». «Настоящий сад, который принесет прекрасные плоды», — не уставала повторять Гертруда. Детей в приюте было мало, как в обычной семье, и весь уклад жизни был почти семейный.

Правда, Марик не знал, что такое семейный уклад, поэтому приходилось верить госпоже Гертруде на слово.

В их доме-приюте были небольшие светлые комнаты у каждого своя. Например, в комнате Марика висели красивые занавески в бело-синюю клеточку, а на стене — картинка с тремя зайцами в шляпах. Левый заяц держал большую корзину, накрытую салфеткой.

Марик сам не понимал, нравится ему эта картина или нет. Когда он смотрел на корзину, он всегда думал о том, что несколько лет назад кто-то (может быть, даже его мама) положил Марика в такую большую корзину, накрыл синим байковым одеялом и оставил на крыльце муниципалитета.

Гертруда часто рассказывала ему про это и показывала синее одеялко. Она говорила, что это случилось в июне, ночи были теплые, и малыш в корзинке совсем не замерз, спокойно дождавшись времени, когда его нашли.

Марик читал в книжках, что дети-сироты часто мечтают о том, что их настоящими родителями окажутся какие-нибудь король и королева. Но одеялко было такое старенькое, что у Марика даже в самом раннем детстве не возникало ни малейших иллюзий.

Кормили в их доме тоже довольно вкусно, простой и сытной пищей, а Гертруда относилась к ним весьма хорошо. По крайней мере, она никого не обижала понапрасну, много занималась с ними чтением и математикой, покупала книги, водила на полезные развивающие экскурсии. И все время упоминала, что муниципалитет не жалеет на них денег.

Конечно, мало кому понравится, если тебе все время напоминают про муниципалитет. Само это слово было колючим и холодным. Но Марик привык.

— Вы должны любить наш дом, Линда, вынь палец изо рта, не вертись, Марк, — это самое дорогое место на земле для вас, дети, — часто повторяла Гертруда.

Марик хотел бы любить что-то или кого-то. Но любить Гертруду всерьез было невозможно: Гертруда постоянно напоминала, что она замечательный работник и старается выполнить свой долг на высоком профессиональном уровне. Любить муниципалитет тоже было глупо. Муниципалитет — это такое большое здание на центральной площади, за каждым окном которого сидит чиновник в скучном сером пиджаке и сером галстуке. Кого тут прикажете любить?

Можно было любить конопатую Линду, но она очень уж плаксивая. И с ней толком не поговоришь — вечно У нее за щекой очередная конфета.

Поэтому Марик не любил никого.

Кроме неволшебного дома была еще неволшебная школа.

Там Марик сидел за третьей партой у окна. И его очень хвалила учительница. Она так и говорила:

— Вот, дети, смотрите, Марк — сирота, он воспитывается на деньги, выделенные муниципалитетом, живет в приюте, но как старательно и хорошо он учится! Особенно по математике. Берите с него пример!