Туве Янссон - Мемуары Муми-папы

Рыбы подплыли ещё ближе, сплошной стеной сгрудились вокруг «Марского аркестра» и таращились на наши фонари.

— А они умеют говорить? — спросил я.

Тут Фредриксон включил свой беспроволочный звукопеленгатор. Прибор посипел с минуту, затем мы услышали тысячекратный жалобный вой: «Морская собака, морская собака! Она подходит всё ближе, и ближе, и ближе… Гаси огни! Гаси огни! Тебя съедят… Сколько у тебя ватт, бедняга кит?»

— Раз должен быть мрак, значит, должен быть мрак, — трезво оценило обстановку моё привидение. — Роковая ночь окутывает погост своими завесами. Чёрные тени кричат с роковыми нотами в голосе.

— Чу! — сказал Фредриксон. — Я что-то слышу…

Мы насторожили уши. Откуда-то издалека донёсся слабый стучащий звук вроде ударов пульса, или нет — вроде шагов, как если бы что-то приближалось гигантскими медленными скачками.

Все рыбы враз исчезли.

— Теперь нас сожрут, — известила крошка Ми.

— Пожалуй, надо бы уложить малышей, — сказала Мимла. — А ну, все марш в постель!

Малыши стали в круг и начали расстёгивать друг дружке пуговицы на спине.

— А ты почитаешь нам?! — закричали малыши.

— Это можно, — сказала Мимла, — На чём мы остановились в прошлый раз?

Малыши в голос затянули: «Это… кровавая… работа… одноглазого… Боба… сказал… полицейский инспектор Твиггс… и… вынул… трёхдюймовый… гвоздь… из… уха… убитого… это… должно… быть… произошло…»

— Ладно, ладно, — сказала Мимла. — Только давайте поторопитесь.

Диковинные шаги-прыжки подошли ещё ближе. «Марской аркестр» беспокойно покачнулся, звукопеленгатор зашипел, словно кошка. Я почувствовал, как ощетинилась у меня холка, и крикнул:

— Фредриксон! Гаси огни!

Но прежде чем нас окружил мрак, мы мельком увидели морскую собаку с наветренной стороны, и промельк этот был совершенно неописуемо ужасен, скорее всего потому, что мы успели получить лишь самое общее представление об этом чудовище. Во мраке моё воображение дополнило остальное, и это было ещё хуже.

Фредриксон тронул машину с места, но, вероятно, он был слишком взволнован, чтобы правильно вести её. Вместо того чтобы всплыть, «Марской аркестр» быстро погрузился и лёг на морское дно.

Тут он пустил в ход свои гусеничные лапы и пополз по песку. Водоросли, словно чьи-то робкие руки, скользили мимо наших окон. В тишине и во мраке слушали мы, как сопит морская собака. Вот она серой тенью высунулась из водорослей.

Глаза у неё были жёлтые, и два ужасных снопа света, словно лучи прожектора, обшарили бока лодки.

— А ну под одеяло! — крикнула Мимла своим детишкам. — И не вылезать, пока не скажу!

С кормы послышался противный скрежет: морская собака начала с руля глубины.

И тут в море пошла кутерьма. «Марской аркестр» приподнялся и рывком перевернулся на спину, водоросли наподобие волос разостлались по морскому дну, вода забурлила, как в водопроводном кране. Нас расшвыряло кого куда, двери шкафов распахнулись, и весь фарфор вылетел оттуда и пустился в пляс вместе с овсянкой, саго и рисом, ботинками детишек Мимлы, вязальными спицами привидения, а табачная банка Супротивки опрокинулась, и это был чистый ужас. А извне, из морского мрака, несся вой, от которого пушок становился дыбом у нас на хвосте.

Затем наступила тишина. Жуткая тишина.

— Люблю летать и совсем не люблю нырять, — откровенно заявила Мимла. — Интересно, сколько детей у меня осталось. Пересчитай их, доченька!

Но едва её дочь начала считать, как чей-то грозный голос воскликнул:

— Ага! Вот вы где, морра побери всю вашу компашку! Семьсот дыр в моей маленькой дыре! Вы рассчитывали укрыться тут, на морском дне? Так, что ли? Не от меня! Не от меня, с кем вы вечно забываете попрощаться!

— Кто это? — воскликнула Мимла.

— А ну-ка отгадай — можно до трёх раз, — ухмыльнулся Супротивка.

Фредриксон зажёг огни, и друнт Эдвард сунул голову под воду и обозрел всю нашу компанию через иллюминатор. Мы с невинным видом ответили взглядами на его взгляд и при этом заметили несколько кусков морской собаки, плавающих вокруг: чуточку хвоста, чуточку усов, а всё остальное было сплошное месиво. Друнт Эдвард ненароком растоптал её.